Начало

– Ну так уж и через одного! – включился в мою игру капитан. – В стране есть закон. Пусть и плохой, но закон. Вы же все рушите, изничтожаете…

– Где же изничтожаю? – удивился я. – Вот сыночек ваш. Колик ему? Скоро пять годков? Приставлен мною к делу – служит фурьером при фискальном доме. Ах, вы не знаете, что за дом? Специальное учреждение, крестьянам земельку верстать да подати собирать. Все у меня как в годном государстве – только без рабства, понимаете? Без жирующей аристократии. По правде и по закону.

Мне пришлось потратить три часа, уламывая Крылова. Да еще по два на Симонова и подпоручика Полстовалова. К каким только ухищрениям я ни прибегал. Сулил большие звания, денежную помощь семье, показывал пачку бумаги, на которой была надпись «Акты и Законы». Слава богу никто из арестантов не попросил глянуть мой недописанный судебник. Иначе бы засмеяли. Убеждал, уговаривал и таки уломал. Всех троих. Без присяги, без слова и только всего на год. Но все трое добровольно в итоге пошли во второй заводской полк офицерами. Домой я пришел в первом часу ночи и просто упал на кровать. И тут же понял, что она не пуста.

В уголке, свернувшись в клубочек, спала Татьяна.

Я лег рядом, обнял ее и тут же провалился в объятия Морфея.

Глава 14

Екатерина только что вернулась из Царского Села, куда выезжала с Васильчиковым на тетеревиную охоту.

Поездка, длившаяся пять дней, была не особенно удачна. Во-первых, фаворит был, так сказать, не в своей тарелке: он позволял себе дерзить Екатерине или, наоборот, падал к ее ногам в раскаянии. Да что Александр Семенович! Весь двор был в нервическом состоянии. Дамы плакали, кавалеры ходили грустные. Во-вторых, в покоях Екатерины было не особенно тепло и дымили печи. Дворцовый трубочист запил, императрица лично приказала пороть его на конюшне. В-третьих, и сама охота, кроме чрезмерно льстивых услуг егерей и свиты, не могла принести ей радости. Так, в Баболовском парке Екатерина дала всего пять выстрелов, из коих три, по ее предположению, она наверняка промазала, а между тем, как в доказательство удачной стрельбы, ей преподнесли шесть убитых тетеревей.

– Но ведь я всего пять раз выстрелила…

– Это ничего не означает, ваше величество. С одного выстрела вы, государыня, срезали сразу двух сидевших на березе птиц. Это-то удивительно! – с жаром тряс головой и жирными щеками Лев Нарышкин. – С вашим величеством могла бы соперничать лишь одна богиня Диана.

Екатерина, изумленная таким лганьем, взглянула на льстеца с ненавистью. Предатели. Кругом одни предатели и лжецы.

Вызванный из деревни Бибиков сидел в приемной Екатерины как на иголках. За его смелые суждения императрица стала относиться к нему с некоторой холодностью, и вот он вызван ко двору. К чему бы это? Неужели на Пугачева пошлют?

– И чтоб на глаза ко мне не дерзнули показываться! – крикливо говорила Екатерина расстроенному графу Чернышеву, собиравшему со стола подписанные государыней бумаги. Когда императрица давала важные распоряжения или кого-либо распекала, голос ее был властный, отрывистый.

– Это ты мне подсунул этого Кара, Захар Григорьич. И генерала Фреймана! Не поправили дело, а напортачили! Что скажут иностранные при нашем дворе послы? Какую эху будет иметь за границей все это? Позор! Просто позор!

– Государыня, вы же сами изволили знать, – оправдывался Чернышев, – что все опытные генералы на турецкой войне…

– А вот опытный генерал! – воскликнула Екатерина, выходя из кабинета и показывая на Бибикова, у которого сразу вытянулось лицо и стало замирать сердце.

«Ой, пошлют меня кашу расхлебывать!» – с горечью подумал он.

– Ваше величество! – Бибиков подскочил со стула, поклонился. – Я сей же час готов…

– Мало войска у тебя? – императрица продолжала разговор с Чернышевым. – Забери часть из Польши. Там сейчас подуспокоилось. Какие полки ты намерен послать против этой зловредной толпы каналий?

– Сей вопрос еще не решался, – пожал плечами Чернышев, грустно разглядывая Бибикова.

– Пошли-ка Бранту конногвардейский и гусарский полки, а также кирасиров. Они быстро дойдут до Казани и дадут укорот маркизу.

Бибиков с Чернышевым с удивлением воззрились на Екатерину. Какой еще маркиз? Императрица нервно засмеялась, обмахнулась веером.

– Да, трех-четырех полков будет достаточно. Ты, Александр Ильич, голубчик, – обратилась она к Бибикову, – как бы действовал против этой заразы?

– Самым решительным образом, матушка, – браво ответил генерал. – Но четырех полков будет маловато!

– Собирай коллегию, Захар Григорьич… – Екатерина посмотрела на Чернышева и сменила гнев на милость. – Надо бы обсудить все в подробностях. Чтобы конфузу опять не случиться.

На коллегии весь генералитет сидел как в рот воды набрал, уткнув носы в бумаги. Только Вяземский преданными глазами, со льстивым бессмыслием, взирал на императрицу.

– Я позволю себе спросить вас, господа сановники, – снова зазвучал голос Екатерины; она вынула из бисерной сумочки раздушенный носовой платок, зал наполнился благоуханием.