Начало эры разума

Этот коммунистический манифест, перекликающийся с Платоном, был написан в тюрьме около 1602 года и опубликован во Франкфурте-на-Майне в 1622 году. Возможно, он выражал чаяния неаполитанских заговорщиков и послужил причиной длительного заключения Кампанеллы. Со временем он помирился с церковью и был освобожден. Он привел в восторг Урбана VIII, утверждая право папы управлять королями. В 1634 году Урбан отправил его в Париж, чтобы спасти от причастности к очередному неаполитанскому восстанию. Ришелье защитил его, и уставший бунтарь, вернув себе молодость, умер в доминиканской келье (1639). «Я — колокол [campanella], - говорил он, — который возвещает о новом рассвете».46

IV. ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИКА

1. Хуан де Мариана: 1536–1624 гг.

Центральной чертой средневековой политики было объединяющее верховенство папства над королями; выдающимся аспектом современной политической истории является конфликт национальных государств, освободившихся от папской власти; поэтому первым вопросом, взволновавшим политическую философию в век после Реформации, было требование католических мыслителей восстановить папское верховенство и требование протестантских мыслителей полностью уничтожить папскую власть. Папские полемисты утверждали, что абсолютные короли, претендующие на божественное право и отвергающие все ограничения со стороны религии, морали и закона, разорвут Европу на части; защитники Реформации отвечали, что ни одной наднациональной власти нельзя доверять в том, что она будет стремиться к благу человечества, а не к собственной власти и выгоде; кроме того, верховная церковь подавит всякую свободу жизни и мысли.

Философы-схоласты Средневековья, вторя римским юристам, выводили всю королевскую власть из согласия народа, а не от Бога; следовательно, божественного права королей не существовало, и плохой правитель мог быть справедливо свергнут. Кальвинистские мыслители, такие как Беза, Бьюкенен и автор «Vindiciae contra tyrannos», горячо поддерживали эту точку зрения; но лютеранские и англиканские богословы поддерживали божественное право королей как необходимое противодействие государственному насилию и папским притязаниям и утверждали обязанность повиноваться даже несправедливым королям.47

Среди защитников народного суверенитета было немало иезуитов, которые видели в этой точке зрения средство ослабления королевской власти в противовес папской. Если, утверждал кардинал Беллармин, власть королей происходит от народа и, следовательно, подчиняется ему, то она, очевидно, подчинена власти пап, которая происходит от создания Церкви Христом и, следовательно, подчиняется только Богу. Луис Молина, испанский иезуит, пришел к выводу, что народ, как источник светской власти, может справедливо, но с помощью упорядоченной процедуры, сместить несправедливого короля.48 Франциско Суарес, «самый лучший богослов, которого породило Общество Иисуса».49 вновь изложил эту точку зрения с тщательными изменениями, противостоя абсолютистским притязаниям Якова I, и поддержал право пап смещать королей. Защита тираноубийства иезуитом Хуаном де Мариана вызвала международный резонанс, поскольку он якобы подтолкнул к убийству Генриха IV.

Мариан (которого мы уже называли величайшим историком своего поколения) был во всех отношениях выдающейся личностью, славившейся образованностью, красноречием и интеллектуальной смелостью. В 1599 году он посвятил Филиппу III и опубликовал с разрешения местного цензора-иезуита трактат De rege et regis institutione («О короле и его воспитании»). Предвосхитив Гоббса на полвека, он описал «состояние природы» до возникновения общества; люди тогда жили как животные в дикой природе, свободные от всех ограничений, кроме своих физических, не признавая законов и частной собственности, следуя инстинкту в поисках пищи и товарищей. Но в этой руссоистской свободе были свои неудобства: например, в изобилии водились опасные животные. Чтобы защитить себя, люди создали социальную организацию, величайший из всех изобретенных инструментов и необходимое противодействие физиологическим органам защиты и нападения, данным природой животным. По явному или неявному договору члены группы соглашались делегировать свою коллективную власть вождю или королю; но суверенитет оставался за народом, и почти во всех случаях (как в кортесах Испании) национальное собрание проверяло эту делегированную власть, сохраняло контроль над кошельком и формировало свод законов, чей авторитет был выше королевского.

Демократия, по мнению Мариана, невозможна из-за неравного распределения способностей и интеллекта между людьми. Было бы губительно допустить, чтобы политика определялась плебисцитами.50 Ограниченная, или конституционная, монархия — лучшая форма правления, совместимая с природой человека и выживанием государства. Она должна быть наследственной, поскольку выборная монархия — это периодическое приглашение к анархии.