Начало конца

Место, заказанное за три дня вперед, было хорошее: в углу и лицом к локомотиву. Ехать в спальном вагоне Тамарин не решился: вдруг на вокзале следят, еще полагается ли тратиться на спальный вагон? Сначала он читал было газету – с утра не успел прочесть, а вечерней не купил. Потом, часов в десять, соседи погасили лампочку – как всегда, было легкое сомнение: пора ли гасить? а если кто хочет еще читать? – все молчаливо сошлись: пора.

Спал Константин Александрович плохо: отвык путешествовать, опять грустно думал, что и в мелочах прорывается старость. «Прежде не сел бы в вагон, не надев дорожной фуражки и перчаток. Одеколон тоже забыл…» Устроиться в углу никак не удавалось: то голове неудобно, то ноги затекают. Менял положение, в первую минуту казалось: теперь будет отлично, затем снова оказывалось нехорошо. Особенно мешали спать тревожные мысли все о том же, об этой злополучной командировке в Испанию.

Собственно, в поручении начальства не было ничего худого: ему предписывалось на месте ознакомиться с положением на мадридском фронте и представить в Москву доклад. «Миссия чисто военная, никакого отношения к ГПУ и ко всему такому…» Задача была даже почетная, свидетельствовавшая о доверии к нему военного ведомства. Кроме того, она была интересна, давала возможность снова увидеть войну – хоть плохонькую, но войну – и проверить положения его труда о роли моторизованных частей. Тем не менее Тамарин дорого дал бы за освобождение от этой командировки: так была спокойна и приятна его жизнь в Париже. «Послали в Испанию, могут тотчас затем вызвать в Москву…»

В близком к границе французском городке его ждали на вокзале и тотчас проводили куда следовало. Был приготовлен утренний завтрак, плотный и очень хороший. У подъезда стоял огромный новенький «бьюик». Первое впечатление Константина Александровича было благоприятное: поездка организована хорошо. Выпив большую рюмку коньяка, он сел в автомобиль – чемодан, несессер, машинка – и выехал из городка. Утро было свежее, солнечное. Тамарин, утомленный ночью в вагоне, задремал и проснулся лишь у границы.

Это было какое-то подобие станции, хоть как будто не железнодорожной. Стояло очень много грузовиков и автомобилей разного вида. Всюду висели флаги, афиши, плакаты. «Точно ярмарка!» – подумал Константин Александрович, испуганно читая надписи на ходу медленно пробиравшегося вперед «бьюика». «Partido Socialista Unificado»… «Confederaci'on Nacional del Trabajo»… «Federati'on Anarquista Ib'erica»…[189]

Автомобиль остановился перед большим строением. Оттуда доносился сильный резкий голос, не такой, каким в жизни говорят люди: голос митингового оратора. «Что это здесь происходит? Митинг?» К «Бьюику» подошел седой человек в полувоенном костюме, в черно-красном берете, с черно-красным шарфом. Шофер что-то сказал вполголоса. Человек в берете отдал честь сжатым кулаком. Тамарин только изумленно на него взглянул – не знал, как следует отвечать. «Неужели это серьезно?..» Взяв бумаги командарма, седой человек отрекомендовался по-французски: начальник местного отдела Investigation (Константин Александрович догадался, что это полиция), анархист. «Ваши документы будут сейчас готовы, – сказал он очень любезно, крепко пожимая гостю руку, – не хотите ли закусить?» – «Благодарю вас… Тут, кажется, происходит собрание?» – «Да, республика получила в дар несколько амбулаторий от английской рабочей партии, – холодно сказал анархист. – И еще кое-что пришло из Москвы… Правда, из Москвы не в дар, а за деньги, за наличное золото, – неожиданно добавил он, видимо, не удержавшись. – Мы очень благодарны. Сейчас там будет выступать ваш соотечественник. Быть может, вы желаете послушать?» «Этого добра только не хватало! Стоило приезжать в Испанию», – подумал Константин Александрович. Анархист взглянул на него и усмехнулся, точно поняв его мысль. «С дороги вам следовало бы подкрепиться. Не взыщите: у нас угощение плохое».

Он проводил гостя в буфет, сказал несколько слов буфетчику и откланялся. Буфетчик приветствовал гостя тоже сжатым кулаком. Угощение в самом деле было очень скромное: на столе стояли две бутылки, сухари, колбаса. «Я могу приготовить шоколад», – сказал нерешительно буфетчик на ломаном французском языке. Тамарин поспешил отказаться: «Вот вина я выпью с удовольствием».