Начало конца

Тамарин устроился в автомобиле поудобнее и стал соображать, как дальше распределится его время. Первая остановка была назначена в городе, где он должен был от уполномоченного лица получить справку, как ехать дальше. Это свидание не очень улыбалось Константину Александровичу. «Нет, конечно, не чекист!..» Командарм взглянул на часы, времени было еще много. Он вытянул ноги и опять задремал, изредка просыпаясь и оглядывая изумленным взглядом дорогу, поля, людей.

В город они приехали не скоро. «Хороший город… И женщины как будто славненькие. Но, право, ничего испанского… Хоть бы одна была в шляпе. Мантильи где же? «От Севильи до Гренады», – лениво думал Тамарин по пути к дому уполномоченного лица. Какое это было уполномоченное лицо, он в точности не знал. «Посол не посол, консул не консул и, уж конечно, не чекист. Да мне все равно, хоть бы и чекист: получу от него справки, как ехать, где остановиться, и прощайте, товарищ», – нерешительно сказал себе командарм, чувствуя, что в действительности это не все равно.

Уполномоченный принял его в хорошем помещении, по-видимому, прежде бывшем конторой. Из-за заваленного бумагами американского стола поднялся еще молодой, приятного вида человек, весьма приветливо встретивший Тамарина. «Нет, разумеется, не чекист. И кажется, русский, великоросс», – с облегчением подумал Константин Александрович. «Да, да, меня предупредили из Парижа о вашем приезде. Жаль только, что предупредили всего за день. Но я страшно рад, что наконец-то сюда отправили вас. Давно пора!»

Уполномоченный с первых слов наговорил Тамарину любезностей. Слова его показывали, что он отлично знает, с кем имеет дело, высоко ценит собеседника и придает его приезду огромное значение: теперь все пойдет по-новому. Хотя Константин Александрович не был тщеславен, тон уполномоченного не мог не быть ему приятным. Вместе с тем Тамарин чувствовал и смущение: очевидно, с его поездкой связывались какие-то преувеличенные, ни с чем не сообразные ожидания. Он хотел было сразу объяснить, что это неверно, что у него чисто осведомительная командировка, но не объяснил: «Кто там у них знает, что можно говорить, чего нельзя? Если ему так сообщили, то пусть так и будет». Константин Александрович в Париже несколько отвык от советских нравов, однако твердо помнил, что надо по возможности держать язык за зубами. «Конечно, не чекист. Вполне культурный человек, право, как будто наш. Это новая школа: не Кангаров!» Уполномоченный говорил о гражданской войне улыбаясь, в тоне веселом, как будто означавшем: «Забавный, забавный народ, и война у них забавная, и все тотчас рассыпалось бы, если б не мы».

– …Ну, обо всем этом уж коли говорить, так надо бы долго, досконально, по сути дела, – сказал он. – Вы когда хотите ехать в Мадрид, Константин Александрович?

– Да вы и мое имя-отчество знаете? Удивительно.

– Ничего удивительного, как не знать? Вас все знают.

– Благодарю вас… Когда ехать? Хоть сейчас.

– Помилуйте! Это по-суворовски, я понимаю, но ведь и Суворов, верно, на ночь останавливался, правда? Да и накормить вас нужно. Нет, мы вот что сделаем. Милости просим у меня откушать и переночевать. Комната есть, постель есть. А завтра езжайте на заре, как раз к вечеру и попадете в Мадрид. Идет?

– И сам не знаю, – нерешительно сказал Константин Александрович. Ему очень хотелось принять приглашение, но он не знал, имеет ли право. Хотя в его задаче не было ничего особенно срочного, все же он получил инструкцию ехать «с максимальной скоростью». «Понятие растяжимое…» – Право, не знаю. – Тамарин полусознательно хотел взвалить ответственность на доводы уполномоченного.

– Разумеется, поступайте, как признаете необходимым, – сказал тот, будто угадав его чувства. – Но ведь опять же как вы сейчас поедете? Авто, правда, есть, очень хороший… Ваш? Нет, ваш должен вернуться во Францию, разве вам не сказали? Такое у них правило, – пояснил уполномоченный. «У них» как будто их сблизило. Оба, однако, тотчас испугались. – Я вам дам отличнейший «бьюик», за этим дело не станет. Но вот насчет переводчицы будет хуже.

– Какой переводчицы?

– Ведь вы по-испански не говорите? Значит, вам необходима переводчица? У нас орудуют почему-то все переводчицы, а не переводчики. Отлично справляются с делом и не трусят. Даром что молоденькие. На ять у нас растет молодежь. Но как на беду, обе мои переводчицы заняты. Если бы меня предупредили о вашем приезде дня за четыре, – неодобрительно сказал уполномоченный. – Ну так вот что мы с вами сделаем, Константин Александрович. Для вас уже приготовлен шофер (он произнес это слово с ударением на первом слоге. «Нет, не наш», – подумал Тамарин.). Это немец-интербригадник. Он был ранен под Мадридом, и я его посадил на шоферскую работу. Не беспокойтесь, не завезет и не опрокинет, он свое дело знает. Но по-испански он ни бэ ни мэ. То есть бэ и мэ, пожалуй, знает, да этого вам мало. Зато в телохранители я вам дам настоящего испанца, который говорит по-французски. Вы по-французски говорите? Ну, вот и отлично. Славный юноша, партиец.

– Зачем же телохранитель?