Начало Руси

Против Вулнипраг у Константина стоит Варуфорос. Норманисты предлагают сделать из него Барфорс, так как bar на исландском языке значит «волна» (греческое β читают то в, то б, смотря по своим натяжкам, а вторую часть имени fors они находят и в Ульворси, и в Варуфорос. Но почему же Константин их различил, если б это были holmfors и barfors. Тогда как он одинаково пишет второе слово в Острувун-праг и Вулни-праг). Почему же греческое φορος должно непременно означать скандинавское fors? Г-н Юргевич указал на существование в венгерском языке слова forras, означающего водяной вал. А угры и русские долго жили в соседстве друг с другом на берегах порожистых рек Южной России, и нисколько не удивительно, если подобное слово употреблялось теми и другими. Наконец, не только близкую к русскому форос, но и тождественную с ним форму мы можем указать в греко-латинским phoros, употреблявшемся в смысле проток, пролив, брод и пр.; оно встречается в сложном имени Bosphoros (Бычий брод, Воловий переезд и т. п.). Это слово, особенно в его форме poros, довольно близко к нашему порог (мн. ч. порози). В русском языке и теперь есть довольно слов, очень близких к греческим; а в IX и X веках несомненно было еще более. Форма форос могла также существовать и помимо слова порог и потом угаснуть в русском языке, как угасли многие старые формы[50]. Итак, форму второй половины названия оставляем вопросом; но первую, вар, мы можем принять в ее буквальном смысле, то есть варение, жар (варно – жарко в Новгородской IV летописи под 1378 годом). В таком случае Варуфорос означает Варовой порог и будет соответствовать не Вулнипраг, а другому славянскому названию, также происходящему от врети или варити, Веручи или Вручий, который, по объяснению Константина, значит кипение. Параллельное с Веруси русское название Леанти Лерберг производил от глагола landen – «приставать к берегу»; а чтоб указать какое-нибудь соответствие со словом Вручий, делает догадку, что, пристав к берегу, путники тут варили себе пищу! Это такое неестественное толкование, что сами норманисты не решаются его повторить. Леанти до сих пор необъясним ни из какого языка и, по всей вероятности, не имеет никакого отношения к слову Веручи.

Четвертый порог Константин Багрянородный называет по-русски Эйфар или Айфар (Αειφαρ), по-славянски Неясыть и переводит последнее птицею пеликан. В славянской Библии пеликан действительно переводится словом «неясыть». Но что такое Айфар? Легберг видел в нем исландское прилагательное aefr – «горячий». Но это толкование слишком неудовлетворительно и впоследствии отвергнуто норманистами. В скандинавских наречиях нет слова «айфар»; да скандинавы и не знали пеликанов, потому что эта птица у них не водится. Но зато в голландском языке нашлось слово ôievâr, которое произносится ujefar («аист»). На нем норманисты остановились и в подкрепление своего положения приводят еще то обстоятельство, что Петр Великий дал одному из кораблей, построенных в Воронеже, название «Айфар», или «Ойфар». Заметьте, какая комбинация! Норманны пеликанов не знали, названия для них не имели; однако надобно же им было как-нибудь перевести славянское «неясыть», и вот они заимствуют у фризов слово, означающее аиста. Между тем г-н Костомаров по поводу этого названия указал в литовском языке слово ajtwaros, означающее какую-то морскую или водяную птицу. А по указанию Нарбута, то же имя встречается в литовской мифологии. Литовский язык близок к славянскому и сохраняет многие слова, вышедшие из употребления в последнем. Теперь у нас не слышно слова «айфар»; но это не доказывает, что его никогда и не было. Однако поэма о полку Игореве сколько представляет славянорусских слов, вышедших потом из употребления. Там есть и такие, которые не встречаются ни в каком другом памятнике (например, карна и шереширы). А между тем эта поэма на два с половиной века ближе к нам, чем известие Константина[51].

Подведем итоги нашим соображениям о русских названиях Воровских порогов.