Начало всего

Оуэн Александр Торп. Лучший выпускник в своем классе в школе Бэрроуз. Поступил в Принстон, затем перешел в Йельский университет на медицинский факультет. Неожиданно умер в двадцать три года в результате остановки сердца, вызванной тромбоэмболией. В больнице я кое-чего понабрался, поэтому понял: он умер из-за поломки в сердце.

В статье была фотография – обычный туристический снимок, занимавший полэкрана компьютера. На заднем фоне виднелась Эйфелева башня, влажная от дождя земля, люди с еще не сложенными зонтами. Оуэн смущенно улыбался, светлая челка падала на глаза того же оттенка синевы, что и у Кэссиди – их наследственная черта. На шее у него был шарф, и рукой он обнимал кого-то, кого вырезали из фотографии. Остался виден лишь край тренчкота и полиэтиленового пакета. Наверное, этот снимок был из той же серии сделанных в путешествии фотографий, как и тот, который Кэссиди установила на своем мобильном.

Нужно отдать Тоби должное, он довольно долго не трогал меня. Только когда у соседей зажегся свет, пролившийся и в окно его спальни, я поднял глаза и вспомнил, где нахожусь.

На стоявшем через дорогу доме зажглись рождественские огни. Мы с Тоби в ужасе вытаращились на пару огромных надувных снеговиков – двенадцатифутовых и блестящих. Появившись из ниоткуда, они обрамляли с двух сторон надпись красно-зеленого цвета. Кто-то забрался на крышу и при помощи десятков мерцающих световых гирлянд вывел текст: «С днем рождения Иисус».

– Еще даже не День благодарения, – сказал я.

– Даже не потрудились запятую поставить, – заметил Тоби и закрыл жалюзи. – Так что будешь делать?

Вздохнув, я нервно провел рукой по волосам.

– Эм… Постучу в ее дверь с цветами?

Даже прозвучало жалко. Словно я собирался подарить ей запоздалый траурный букет.

– Да? – с сомнением спросил Тоби.

– Я не знаю, что делать, – несчастно признался я. – Слушай, я люблю ее. Любил. Неважно. И если я могу все исправить – а я по ней безумно скучаю и думаю, что она также скучает по мне, – то просто пойду к ней и постучу в ее чертову дверь.

– Мы сейчас о Кэссиди говорим. – Тоби выгнул бровь, пытаясь донести до меня всю сложность ситуации. – Она обозвала тебя жалким потрепанным провинциалом из захолустного городка.

– Помню, – недовольно отозвался я, надеясь, что Тоби сказал это к чему-то, а не ради своего собственного удовольствия.

– И ты хочешь заявиться на ее порог с цветами?

Я поморщился, мгновенно уловив намек Тоби.

– Согласен, плохой план, – буркнул я себе под нос.

– Тебе нужен стереомагнитофон и газонокосилка![44] – предложил Тоби. – Или ТАРДИС![45] Можешь построить ей ТАРДИС и пригласить ее пуститься с тобой в приключения.

Тоби, естественно, шутил, но меня зацепило одно его слово. «Приключения». Кэссиди однажды подарила мне приключение в качестве извинения за жульничество на турнире по дебатам.

– Ты меня даже не слушаешь, да? – проворчал Тоби.

– Не-а. – В моей голове начала обретать форму очень странная идея, уж точно не из разряда ординарных. Я понял, как мне снова завоевать сердце Кэссиди.

На следующее утро я встал на рассвете. Надел темную одежду и выскользнул из дома, пока весь мир спал. И обратно я прокрался домой, когда на Терис-Блафс начали зажигаться первые фонари.

Принимать душ было рано, и я боялся разбудить родителей, поэтому, насколько смог, оттер грязь и краску мокрой тряпкой и переоделся во что-то более приличное.

Я ждал, меряя шагами комнату, но ровно в семь ожидание стало просто невыносимым. Тихонько спустившись по лестнице, я обувался и завязывал шнурки, когда в прихожую неслышно вышел Купер. Он склонил голову и заскулил.

– Тш-ш, – шикнул я.

«Что стряслось, старина?» – казалось, спрашивали его глаза.

– Скоро вернусь. Только увижусь с Кэссиди, – прошептал я.

При упоминании ее имени Купер навострил уши и заскулил громче.

– Прекрати! Ты всех перебудишь!

Бесполезно. Купер последовал за мной к входной двери и еще раз настойчиво проскулил.

– Хочешь пойти со мной? – раздражился я. – В этом дело? Или ты идешь со мной, или я никуда не иду?

При слове «идешь» Купер начал кружить, поэтому я сдался и пошел за его поводком.

– Веди себя хорошо, – велел я ему, прицепляя поводок к ошейнику. – Я серьезно говорю. Я не выгуливать тебя иду. Так что не беги и не дергай за поводок.

Похоже, Купер понял меня и, выйдя за дверь, остановился подождать. Он словно чувствовал, что нам предстоит особое и важное дело.

Улицы пустовали и серели в дымке тумана. Я надеялся, он рассеется. Не повезло. Асфальт был влажным, и лобовые стекла машин, мимо которых мы проезжали, покрывали капли конденсата. Даже ворота в парке Мэдоу-бридж были скользкими.

Купер возмущенно фыркнул, осознав, что мы пойдем по мокрой траве, но я напомнил ему, что он сам настаивал на прогулке со мной, и пес послушно затрусил по газону, вздернув нос. Это меня рассмешило.

Однако мне было не до смеха, когда по другую сторону газона Купер встряхнулся, обрызгав меня водой с шерсти.

– Купер! – сердито воскликнул я.

«Сам напросился, старина», – всем своим видом показывал он.