Начинается ночь

Бессовестное поведение. Ничего не предпринимать и продолжать подслушивать.

О'кей. Прими как данность, что ты, как и многие мужчины, не чужд гомоэротике. Да и вообще, почему тебе или кому бы то ни было еще так уж важно быть исключительно "прямым"?

А кроме того… Что?.. Ужасно интересно, да, пусть в каком-то извращенном смысле, но все равно интересно заглянуть в чужую жизнь. Вот сейчас в нескольких сантиметрах от тебя находится это удивительное создание — другой человек, думающий, что он один. Да, конечно, не исключено, что мы, когда нас никто не видит, не так уж сильно, а может быть, и вовсе, не отличаемся от себя на людях, но, кто знает, может быть, это только у тебя так, про других-то ты этого не знаешь. Может, и в искусстве ты, в сущности, тоже ищешь чего-то вроде спасения от одиночества и субъективности; знания, что ты не одинок в истории и в мире; тайны человеческого существования, сокровенной и в то же время озаренной светом, как у Джотто и его изгнанных из рая Адама и Евы, или у Рембрандта на его последних автопортретах, или на фотографиях округа Хэйл Уолкера Эванса. Искусство прошлого старалось дать нам что-то вроде того, что сейчас переживает Питер: художник пытался заглянуть в глубины другого. Видео со случайными прохожими — не то же самое. Равно, как и вазы, исписанные непристойностями, или мертвые акулы, да и вообще, все чересчур перекрученное, слишком беспристрастное и ироничное, все то, что стремится шокировать и провоцировать. Такое искусство не предлагает ничего похожего на запутавшегося мальчика с наркозависимостью, ткущего — в этот самый миг — какие-то неведомые фантазии по ту сторону занавеса.

Ну, или о'кей, может быть, Питер просто гей и хочет кончить, воспользовавшись бесплатным порно.

Интересно, что это было: протяжный стон или музыка?

А что такое Миззины фантазии? Что-то совершенно непостижимое, верно? Вероятно, большинство мужчин совершают примерно одни и те же движения — более или менее — одни и те же, но что происходит в их сознании, что заставляет быстрее бежать их кровь? Есть ли что-нибудь интимнее и сокровеннее того, что заставляет нас кончать? Если бы нам удалось проникнуть в сознание других людей, когда они мастурбируют, что бы мы почувствовали: умиление или гадливость?

Перед внутренним взором Питера возникает Джоанна, стоящая на отмели. Когда-то именно Джоанна была главным объектом его фантазий, хотя уже больше двадцати лет как ее, конечно, заменили другие женщины. Образ Джоанны, стоящей в озере (вот она поворачивается, отстегивает верх от купальника), искажен впечатлением от их встречи во время приезда Питера в Милуоки много лет назад: крепкая, с приятными чертами лица, бодро приближающаяся к своему сорокалетию с бумажником, набитым семейными фотографиями, миловидная, полнокровная женщина без всякого намека на сексуальность. В Питеровом видении есть и Мэтью в бледно-голубых плавках, хотя образ Мэтью тоже искажен памятью о его мертвом теле. На Питера нисходит видение всепожирающего пламени. Как ни странно, в этом тоже есть что-то сексуальное — слепящий жар, стремящийся поглотить тебя без остатка. Да, это огонь кремации, и тем не менее. Это классика, не так ли, вечная классика: Циклоп, или волк, или ведьма, пытающиеся тебя съесть, — это то, что всегда будет нас и пугать, и притягивать, — некая сущность, стремящаяся сожрать нашу плоть и абсолютно не посягающая на нашу душу. Конечно, мы всячески даем понять, что хищники не уйдут от расплаты — мы выкалываем им глаза, набиваем их животы камнями, заталкиваем их в их же собственные печи, но это наши любимые враги, мы их и боимся, и обожаем — да и как иначе, раз мы кажемся им такими вкусными, раз то, что им нужно, — это вовсе не наше тайное и сокровенное, на которое они плевать хотели, а исключительно наше тело. А почему, как ты думаешь, именно акула прославила Дамьена Хёрста?

Вирус съел Мэтью. Время съело Джоанну. Что ест Питера?