Над бездной

Мне не нужна твоя помощь. Я вполне в состоянии позаботиться о ребенке сама. Я вообще привыкла заботиться о себе всю жизнь сама. Признаться, подобные монологи, пускай и внутренние, выглядели бы довольно смешно в устах уверенной в себе уравновешенной женщины. Поэтому она сказала совсем другое:

– Апельсинового сока. Она его любит.

– Надеюсь, у вас все нормально? – спросила Нонни, показавшись в дверях. Она смахивала на фею в своем белом пеньюаре и белой же шали, которой обмотала голову. Заметив Ноа, она сделала шаг назад:

– О, Господи, Пейдж, а я и не подозревала, что у нас гости.

Пейдж вздохнула.

– Не гости, Нонни. Всего-навсего Ноа.

– И, судя по всему, одетый совершенно не по погоде. Надеюсь, она не собирается выставить вас сегодня на рассвете, как поступала раньше? Поскольку сегодня воскресенье, а кроме того, я уже знаю, что вы здесь.

Пейдж, повернувшись к Ноа, пожаловалась ему:

– Всегда так бывало, когда я еще считалась маленькой. Бывало, я пыталась скрыть от Нонни кое-что, но потом выяснялось, что она все равно знала обо всем.

Нонни уже подобралась к столику, на котором лежали готовые детские пеленки и который служил для переодевания Сами, и потрогала лоб девочки.

– У моей булочки опять температура?

– Нет, просто она испугалась, когда проснулась. Наверное, ей стало душно, и она вся вспотела. Ноа уже пошел на кухню, чтобы принести бутылку с яблочным соком. Так что ты можешь идти спать.

– И пропустить самое интересное?

– Нонни, я прошу тебя.

– Ладно, ладно, иду. – Бабушка медленно выплыла из комнаты.

Когда Ноа вернулся с бутылочкой сока, Сами уже была переодета. Пейдж уселась в кресле-качалке и сунула девочке в рот соску. Ноа расположился рядом с кроваткой и молча наблюдал за ними.

– Ты сделал так, как надо, – тихо сказала она Ноа. – А я думала, ты не догадаешься чуточку разогреть его.

– Мне всегда нравилось кормить Сару.

– И тебе часто приходилось делать это?

– Как только у меня появлялась малейшая возможность.

Пейдж продолжала укачивать девочку. Сами же поддерживала бутылочку, пока пила. Потом она наконец выплюнула соску и крохотным кулачком вытерла рот.

– Не хочешь больше? – спросила Пейдж. – А может, еще немного? За маму? – Ротик девочки снова открылся, и соска мгновенно оказалась там. – Вот хорошая девочка, молодчина.

Сами выпила почти все. Пейдж отставила бутылку в сторону и еще некоторое время продолжала укачивать малышку, потом она положила ее в кроватку на бочок, укрыла одеялом и погладила по спине.

– А ведь ты от нее просто без ума, – заметил Ноа, подойдя к Пейдж и становясь за ее спиной.

– Она – прелесть, – заметила Пейдж, но не присутствие девочки волновало ее в этот момент, а присутствие Ноа. Она ощущала тепло, исходившее от него, и это тепло действовало на нее расслабляюще, а вот как раз расслабляться ей сейчас и не хотелось.

– А тебя не посещают мысли удочерить ее?

– Нет.

– Это тоже не входит в твои правила игры, правда?

Пейдж ничего не ответила. Поглаживая Сами по спинке, она пыталась вспомнить, какой была ее жизнь до смерти Мары. И вот теперь все переменилось, а ведь прошло только два с половиной месяца с момента похорон. Казалось, такие глобальные перемены в столь короткий срок невозможны.

Мара бы сказала, что Пейдж просто глупо отказываться от предложения Ноа, поскольку для Мары главным в жизни была привязанность людей друг к другу.

Возможно, так оно и есть на самом деле. Но взаимозависимость больше всего на свете пугала Пейдж.

Ноа коснулся ее руки.

– Кажется, девочка уже заснула.

Пейдж кивнула. Она позволила ему взять ее за руку и помочь спуститься по лестнице. Иногда необходимо, чтобы вели тебя, а не вести самой. Но когда они снова оказались в спальне и Ноа повернулся к ней и хотел что-то сказать, она приложила руку к его губам.

– Только ничего не говори сейчас, не надо. Я не могу сейчас думать о будущем, Ноа. Пока еще не могу. То, что произошло между нами, новое для меня. Разве мы не можем, в конце концов, просто наслаждаться близостью – здесь и сейчас?

Сказать то, что сказала Пейдж, было значительно проще, нежели выполнить, поскольку главное было произнесено, и сделать вид, что ничего не произошло, было невозможно. На следующий день, оставив Ноа ухаживать за Сами, Пейдж проскользнула к себе в комнату и легла на кровати, прихватив с собой письма Мары, где она рассуждала о мужчинах.