Над бездной

«У нас с Дэниэлем с самого начала возникли серьезные проблемы, – писала она. – Но, даже когда наши отношения становились день ото дня хуже, нет-нет да и бывали редкие моменты, когда между нами неожиданно наступала гармония. Эти моменты скорее напоминали сновидения или мечты – они даже ад, в котором мы жили, превращали в стоящее местечко. Я не больше тогда заботилась о Дэниэле, нежели он обо мне. Мы все делали вместе, по-настоящему вместе, в полном единении сердец и душ.

После того, как он умер, я думала, что ничего подобного со мной не случится, однако ж случилось. Новую гармонию я постигла в союзе с Невиллем Броком…»

Пейдж была поражена, поскольку никак не могла представить себе Мару вместе с Невиллем.

Я была с ним —… В течение того короткого времени, пока он жил в Таккере, но в нашем союзе не было будущности, поскольку он был женат. Я даже иногда думаю, что оттого-то мы и сблизились: наши отношения никому не были в тягость. Ничегошеньки из них не могло выйти.

Да, и еще Питер. У меня сложились с ним гармонические отношения. На рассвете мы могли бродить по лесам или лежать в засаде у ручья с наведенными фотоаппаратами, надеясь, что сюда на водопой придет олень. Стоило одному из нас начать что-нибудь говорить, как второй сразу же подхватывал мысль. Он знал, о чем думаю я, и наоборот. Мы поступали почти абсолютно синхронно. Но всегда гармония в наших отношениях исчезала, когда разгорался день. Гармония в постели, так сказать, и совсем мало общего, когда вне ее. Такова, в сущности, история всей моей жизни».

Пейдж опустила письмо.

– От кого оно? – спросил Ноа, стоя у дверей. Как-то раз она не ответила ему на подобный вопрос. Но сейчас она не видела причин скрывать правду.

– От Мары. После того как она умерла, я нашла у нее в доме целую связку писем. Своего рода дневник. Она писала их в течение нескольких лет.

– И что там?

– Всяческие размышления. Некоторые – сугубо личного характера. Другие – более философского плана. Я узнала о Маре такое, о чем никогда не подозревала. Это-то и печально. Ведь она была моим близким другом. – Пейдж нахмурилась, подумав, что не слишком близким, если та имела от нее секреты. – Лишний раз понимаешь, насколько мы мало знаем о людях, которые в течение многих лет рядом с нами.

– Неправда. Мы знаем довольно много, – добрым голосом произнес Ноа. – Просто всегда существуют люди, которые в силу ряда причин закрывают часть своей сущности от посторонних глаз. Не то чтобы они говорили неправду – нет, просто они не говорят всей правды.

– Если бы я знала всю правду, я, возможно, могла бы ей помочь.

– Если бы Мара относилась к тому типу людей, которые способны раскрыть душу перед посторонними, твоя помощь, вероятно, ей бы и не понадобилась. При таком положении дел она бы была и здоровее, и сильнее.

Пейдж знала, что Ноа прав. Она слегка коснулась лежащего письма рукой.

– Я постоянно думаю о том, в каком ужасном состоянии находилась Мара, когда писала все это.

– Очень жаль, что она не отдала эти письма тебе, когда их написала.

– О нет, эти письма не были предназначены мне. Они написаны другому человеку. – Сказав эти слова, она почувствовала, как на нее нахлынуло чувство вины.

– Она писала своей подруге?

– По-видимому, так. Она пишет кому-то в Юджине. Мара ни разу не упоминала при мне имя этой женщины. – Тут она бросила в сторону Ноа виноватый взгляд. – Я знаю, что я сделаю. Я все эти письма упакую и вышлю. Я бы и раньше это сделала, просто мне хотелось почитать их. Они дают мне чувство близости с Марой и помогают лучше понять причины, которые привели ее к гибели.