Над маковым полем

– Фу-у, – переводит дыхание он, – ну ты и напугал!

– Прости. Виноват, – по-дружески хлопает его Андерсен, – так что смотришь? – не унимается он.

– А, – бросает Дали, как бы показывая, что речь идёт о пустяках, – НЛП изучаю. Ты представляешь, я узнал, как можно вводить людей в транс! Для этого нужно всего лишь подключиться к репрезентативной системе клиента, подстроиться к его доминантному полушарию, отвлечь его и получить доступ к подсознанию. Для этого существует множество паттернов: номинализация, ограничения на сочетаемость, встроенные вопросы и команды, опущения, и это ещё не всё…

– Постой-постой, – морщится Андерсен, – я примерно половину не понимаю из того, что ты говоришь! Это так… познавательно, – находится он, – я очень рад, что ты, наконец, нашёл своё призвание, отыскал интересное дело…

– Интересное дело? Да это чума! Просто улёт! – восхищённо тараторит Дали.

– А как же Джексон? – шутит Андерсен.

– Ой, – прыскает долговязый парень, – с ним давно покончено! Считай, что Джексон погиб!

– Смелое, однако, заявление! И что? Когда намечаются похороны?

– Похороны? – изумляется Дали.

– Ну да, – кивает собеседник.

– А что? Неплохая мысль! – согласно сжимается кулак. – Тогда, пожалуй, сегодня и проводим его в мир иной.

– Отлично!

– Скажи нашим, чтобы собирались у свалки в девятнадцать часов, – просит Дали, возвращаясь к учебнику.

– Хорошо, – обещает Андерсен, оставляя товарища в покое.

***

Пятеро неудачников грудятся вокруг пустой пачки из-под сигарет. Рядом возвышается гора металлолома, пивных банок, сломанной трухлявой мебели и пенопласта. Весенний ветер неприятно облизывает строгие лица и ерошит мятые неумелые венки.

– Он был храбрым и благородным человеком, – всхлипывает Дали. На нём брюки оттенка хаки и хвойного цвета свитер. На ногах осенние ботинки на шнуровке. Рядом стоит Лох в порванных джинсах и кожаной куртке. В руках он держит хилый пучок какой-то сорной травы. За ним грустит сгорбленный Купидон, его курчавые волосы торчат во все стороны, словно тонкие медные проволоки. Мэрилин одета в замшевое пальто и изящную шляпку с вуалью. На Андерсене горчичные штаны и лёгкая ветровка. Друзья заранее договорились, что не будут нести траур в чёрных одеяниях. – Он был самым ловким, но абсолютно бесполезным чуваком, – шмыгает Лохматый.

– Нам всем будет его не хватать, – произносит заученную фразу Андерсен.

Где-то в помойной куче каркает ворона, добавляя официальности в гротескную сцену.

– Мне очень жаль, – утирает край глаза Мэрилин.

Её макияж исполнен в тёмных тонах: вишнёвая помада, сливовые тени. После её реплики следует печальная музыка, льющаяся из телефона. Не хватает только священника и молитвы.

– Думаю, он обязательно попадёт в компьютерный рай, где не приходится ждать медленной загрузки и терпеть поражения, – утешающе говорит Купидон, после чего все покорно замолкают.

В минуту молчания гости размышляют о чём угодно, только не о покойнике.

– Что ж, пора, – глухо объявляет Дали и присаживается на корточки.

Он неуклюже скребёт совком твёрдую землю, матерясь и кряхтя, как старый дед.

– Эй, попробуй вот здесь, – советует Мэрилин, указывая носком на грязь. Дали послушно перебирается на новый участок и с лёгкостью выгребает небольшую лунку.

– Так-то, – приговаривает он, кладя в ямку пачку с изображением рака горла. К сожалению, чёрной ленточки у парней не нашлось, но Монро щедро поделилась розовой.

– Прощай, брат, – формирует холмик Дали, – уже завтра я о тебе забуду.

– И я, – обещает Лох.

– И я, – трясёт своими проволоками Купидон.

Тем временем Андерсен пишет на камне зелёным маркером даты рождения и смерти. Втыкает его в топкое месиво.

– Когда-нибудь нас похоронят точно также, – изрекает он.

– И так же забудут, – говорит Лох.

– И мы так же растворимся в бесконечной Вселенной, – говорит Купидон.

– И Земля будет крутиться дальше как ни в чём не бывало, – говорит Мэрилин.

– И это прекрасно, – вдыхает смрад Дали.

– Ты прав. Это очень, очень прекрасно, – эхом отзывается Андерсен.

После того как жалкие букетики утопают в грязи, ритуальный обряд заканчивается, и группка полухиппи отправляются куда-то вроде дома.

– Это были самые нейролирические похороны, – подводит итоги Дали.

МАКулатура

«Кто влюблён, кто влюблён, кто влюблён и всерьёз

Свою жизнь для тебя превратит в цветы…»

Вот уже третью ночь Андерсена преследует Вознесенский с маковым букетом в руках. Парню страшно взглянуть в расширенные зрачки безумца, страшно обернуться и поддаться чарам поэзии. Андерсену тяжело удерживать себя. Он готов сдастся в любую минуту и вновь нырнуть в метачёрное море классики.

«Скука – наиболее распространённая черта существования», – говорит Бродский.

«Ничто никогда не имеет никакого значения», – говорит Сартр.

«Искусство рождается только от горя. И никогда – от радости», – говорит Паланик.

«Жизнь не стоит труда быть прожитой», – говорит Камю.

«Какое сырое, скучное время!» – говорит Достоевский.