Над маковым полем

– Чур, я останусь с Купидоном! – гнусавит Монро, прижимаясь к руке своего покровителя.

– Я тоже уже тут обосновался, – присоединятся Лохматый.

– Что ж, в таком случае, – отвечает Андерсен, – могу уйти я.

– Ты-то?

– Я-то.

– Вот и чудно, – прищуривается Мэрилин.

– А что? Почитаю Тютчева. Почучухаюсь в одиночестве. Чуть-чуть тучи под качку посчитаю. Ты пока чулки починишь. Отдохну от вас, в конце концов, а то сплю я чутко. Кучи хлама уже надоели, – мечтательно говорит Андерсен.

– Это точно! – гогочет Дали.

– Хватит уже точить! – раздражается на него Мэрилин.

– Чего? – ещё громче чавкает тот.

В ответ милашка лишь низко рычит:

– Учти, я могу порвать тебя на кусочки, – чётко чеканит она слова.

– Не тычь свои угрозы, – легко отмахивается парень.

– Так, – миролюбиво вмешивается Андерсен, – чтобы не создавать кочки на ровном месте…

– Чопорный чурбан, – вздыхает Оперетта.

– Испорченная истеричка, – шепчет Андерсен.

К счастью, их офлайн чат течёт недолго. Вскоре его полностью затмевает ритмичный стук колёс, напоминающий арабскую музыку. Биение сердца. Треск костра. Хруст сухих поленьев.

Война за нижние места

Хоть во всех фильмах и романтичных книжках герои спорят за верхние полки, Купидон предпочитает спать на нижних. Во-первых, тогда можно достать булочки, овощи, плавленые сырки на завтрак, не дожидаясь, пока проснётся храпящий сосед. Во-вторых, снизу удобней смотреть в окно, в котором проносится молочно-розовое небо, поцелованное степным рассветом, и провожать удаляющиеся деревья, стоящие густыми армиями. В-третьих, Купидон просто побаивается высоты. Кто-то может сколько угодно утешать себя более личным пространством, свисая сверху наподобие летучей мыши, но кудрявый блондин не поддастся его нелепым доводам и аргументам.

– Я тоже хочу нижнюю койку! – кокетливо стонет Мэрилин.

Его сладкая Мэри. Его невинная нимфетка. Его милая девочка. На её коленях расположен альбом для рисования с лебедем на обложке, а пачка карандашей с полосатым котёнком ждёт хозяйку на простыне. Купидон не знает, из вредности капризничает его крошка, или неосознанно копирует действия своего ангелка.

– Стоп. Вообще-то я собирался спать внизу, – подаёт голос Лохматый.

– И я! – словно осёл, икает Дали.

– Приехали! – цокает языком Мэри.

В гневе она кажется такой смешной! Такой потешной изящной феей!

– Может быть, разделим ночи? – выдвигает версию Дали.

– Зачем лишние мороки? – сражается фея.

– Тогда вытянем жребий, – предлагает Лох.

Его серая футболка замазана томатным соусом, а волосы, словно антенны, торчат в разные стороны. Одна указывает на запад. Другая на восток. Третья, самая спутанная, на юг, а четвёртая на север. Этакая живая Роза ветров.

– Послушай, пупсик, – пускает всё обаяние в ход Купидон, – не упорствуй. Позволь нам с леди ублажить свои малюсенькие желания. Взамен я, – облизывается он, – потрогаю тебя, – блаженно выдыхает парень.

– Хорошо, – уступает Лохматый.

– А моё мнение никого не интересует? – разводит руками Дали, но на него уже никто не обращают внимания. – Прекрасно! – хлопает в ладоши тот, уползая наверх. – Дурацкие лестницы…

– Ты просто пуся! – строит рожицу Мэрилин, присаживаясь на фарфоровые колени, словно альбом. Словно белопёрый лебедь. Словно Набоковская Лолита.

Дурак

Синий мрак, украшенный пайетками звёзд, словно веер, растекается по небу акварельной краской. Кажется, добавь немного воды – и он оставит волнистый развод. Андерсен пьёт горячий чай со вкусом малины. Рядом сидит Лохматый, тасующий карты.

– Ну что? Готов сразиться с чемпионом карточных битв? – подкидывает жару он.

– Готов! – усаживается поудобней юноша.

На дрожащем полу криво стоят его зелёные шлёпки, которые больше сгодились бы в больницу, нежели в путешествие. Лохматый ловко раскидывает карты на двоих, после чего обнажает козырную масть:

– Трефы, – объявляет, поднимая свои карты, – шестёрка есть?

– Нету.

– Тогда я хожу, – заключает Лох, показываю семь. В следующую секунду на скомканное одеяло падает восьмёрка червей. Андерсен кроет их десяткой. – Бито, – говорит Лохматый, отбрасывая пёстрые карточки.

Поначалу игра идёт вяло, но к концу страсти накаляются: карты кочуют из рук в руки, и исход не смогла бы предсказать даже Ванга. У партнёров появляются переживающие зрители: Дали заглядывает то к одному другу, то к другому. Купидон тоже вьётся где-то рядом, словно мохнатый мотылёк.

– Королём ходи…

– Бей тузом уже…

– Да не бери ты… – льётся шёпот со всех углов.

– Я даже не знаю, кого топить лучше, – ахает Мэрилин, – вы оба мне так противны! – хихикает она.

– Я тоже тебя люблю, – шуткой отзывается Андерсен.

К счастью, его топить не приходится: через пару ходов парень сам забирает все карты и достойно принимает поражение.

– Дурак! Дурак! Дурак! – измываются над ним товарищи.

– Пожалуй, так оно и есть, – соглашается Андерсен, вспоминая свой сон.

Оксюмороновые бои