Над маковым полем

– Послушайте, – зевает Купидон, – я только что ходил отлить и обратил внимание, что каждый второй развлекается картами. Какая-та банальная эта игра. Давайте сочиним что-нибудь покреативней, – предлагает завсегдатай.

– Действительно… – грустно изумляется Мэрилин.

– Хм… – садится в позу мыслителя Дали.

– Как насчёт «Ассоциаций»? – с блеском в глазах вспоминает Лох.

– Не то, – хмурится Купидон.

– А «Угадай песню»? – не унимается Лохматый.

– Не хочу, – отвергает любые предложения его кувшинка. Его нарцисс. Его подснежник.

– А давайте устроим оксюмороновые битвы?.. – задумчиво произносит Андерсен.

– Это ещё что такое? – фыркает Мэрилин.

– Несочетаемые слова, к примеру: «горячий снег» или «живой труп». Только, умоляю, не используйте подобные клише! Они избиты, как бомжи у магазинов!

– Прикольно, – приободряется Купидон, – я с радостью сыграю!

– Плюсую, – потягивается Дали.

– Тогда погнали! – даёт старт Андерсен. – Победит самый оригинальный участник! – предвкушает он.

– Бывший наркоман, – деловито изрекает Мэрилин, многозначительно косясь на Лоха.

– Красивая анорексичка! – вскипает тот.

– Мужская любовь, – парирует Монро.

– Пропащий человек! – пытается прекратить оскорбления Андерсен.

– Рыжие белки! – широко улыбается Дали.

– Нет, ты не врубился! Слова должны противоречить друг другу, а не сочетаться! – морщится от его тупости Лохматый.

– А-а! Всё, чувак, – кивает очкарик, – теперь въехал. Гладкий кактус, – называет он.

– Во. Теперь другое дело.

– Глупые мечты, – присоединяется Купидон.

– Как романтично, – медленно опускает ресницы Катрин Де Мяу, – я сейчас растаю…

– Везучий горемыка, – выправляет паузу Андерсен.

– Болезненная медитация, – берёт эстафету Лох.

– Батончики для похудения, – говорит Мэрилин.

– Бессмысленная жизнь, – говорит Андерсен.

– Скучная книга, – говорит Андерсен.

– Огромный микроб, – говорит Дали.

– Вкусная колбаса, – говорит Купидон.

– Исчезнувшие угри, – говорит Лох.

– Расчёсанные волосы, – говорит Лох.

– Серые будни, – говорит Андерсен.

До глубокой ночи в купе звучат абсурдные эпитеты, но постепенно мозговые батарейки садятся, и неопытные эрудиты проваливаются в желейную консистенцию сна.

Биоад

Проснувшись, не сразу понимаю, где я, но тряска и звон чайных ложек, доносящийся из коридора, нажимают нужную кнопку в голове. Напротив меня, приоткрыв рот, сопит белокурый принц. Одна его кудряшка, словно пёрышко, дерзко спускается на лоб. Наверное, щекочет его. Мешает дремать в уютной коробке поезда. За дверью раздаются крики детей и топанье их маленьких ножек. Но топанье такое, что ножки кажутся отнюдь не маленькими. Ранние жаворонки уже заваривают себе чай и посещают туалет. Боюсь, их перемещение из одного конца в другой никогда не прекратится. Сонно поднявшись на локте, озираюсь и тру глаза. На руке остаётся светло-ореховая блестящая клякса. Откапываю под подушкой лифчик и, застегнув его на талии, натягиваю на грудь. Отмечаю, как же мне фартит с нижней полкой. До сих пор меня преследует головокружение, так что скакать по раскладным металлическим лесенкам я не особо желаю. Нащупываю на столе свою розовую зубную щётку с тюбиком клубничной пасты. Помнится, раньше я остерегалась этой «Splat Special Dream», боясь лишних калорий и пользуясь не менее сомнительным освежителем. Сейчас я боюсь только одного – зайти в общественный сортир с вонью от испражнений, полом, забрызганным мочой, и заляпанным ободком унитаза. Благо, впереди арбузной жвачкой тянется очередь зевак. Около меня стоит девочка с неопрятными хвостиками и майкой с дружелюбным единорогом. Её ручонки бесцельно бродят в воздухе, головёнка задирается к матери, а голосок задаёт тупые вопросы:

– Мам? А, мам? А сколько нам ещё ехать? Мам? Мы уже приехали, да, мам? – повторяет она.

Затем мимо меня просачивается небритый мужик с картошкой быстрого приготовления.

– Осторожно – кипяток, – сообщает он.

Я вздыхаю. Шикарные развлечения. Меня так и подмывает вставить кому-нибудь хорошего пинка. Поставить увесистый подзатыльник этой живучей прохвостке с её безостановочным «Уже приехали, да, мам?» Нет, мелюзга пузатая, не приехали! Готова вскипеть, как эта вредная беспонтовая картошка, и ошпарить кого-нибудь успокаивающим матом!

Но Мэрилин Монро не положено так себе вести. Мэрилин Монро положено по-голливудски улыбаться и одаривать толпу воздушными поцелуями. Ведь Мэрилин Монро должны любить. Должны её хотеть. Хотеть больше, чем беспонтовую картошку или газету с кроссвордами.