Над нами миллион высоты

Выйдя на городскую площадь, он заметил "Победу" Астахова — полковник поехал домой. "Что делать? Не бежать же вдогонку". Смирин постоял, подумал и, пока суть да дело, решил зайти в штаб своего полка.

На крыльце его встретил разгоряченный начальник строевой части:

— Что тут было! Все так кричали на меня...

— Ну, я-то не собираюсь на вас кричать,— успокоил его Смирин и поправил на плече начстроя погон.

— Были, ваш Сорочин и этот маленький врач...

— Ахтан?

— Ага. Чуть не разорвали. А я что — виноват? При­ехал старшина и привез из госпиталя знаете что?..

Они прошли в кабинет, и начстрой подал Смирину бу­магу. В ней сообщалось, что солдат Корженевич лечился в госпитале десять дней с диагнозом "грипп" и выписан в часть с отпуском на четырнадцать дней...

— А тут, считай, полтора месяца нет человека,— ска­зал начстрой.— Твердохвалов звонил в штаб соединения, и там все зашевелились. Что будет?

— Спокойно.—Смирин вышел из штаба.

Он побывал в медпункте, захватил амбулаторный жур­нал, затем направился в лазарет и там взял историю болез­ни солдата Корженевича. "Драться так драться... Не го­лыми руками".

Пересёк площадь. Шел не спеша, загляделся на кашта­ны, выстроившиеся в две шеренги до самого стадиона, и незаметно очутился у штаба соединения.

— На вас глядя, можно подумать, что не полковник вас вызывал, а вы его,— ехидно заметил Сорочин, стояв­ший у колонны.

— Полковник поехал домой, и мне некуда спешить,— спокойно ответил Смирин.

— Прошу ко мне,— бросил Сорочин и направился в штаб.

Кабинет Сорочина был на первом этаже — длинная и узкая комната с одним окном во всю стену. У окна стояли маленький столик и стул.

Сорочин тромыхнул этим стулом:

— Садитесь.

Смирин огляделся: если он сядет, то начальнику при­дется стоять.

— Вы сами садитесь,— сказал он и сел на подоконник.

Сорочин остался стоять. После паузы он заговорил об обязанностях полкового врача. Не жалел слов, не выбирал выражений и горячился все больше и больше:

— Такого бездушного отношения к солдатам,— подчер­киваю: к больным солдатам! — я нигде не видел. Вы не знаете, где находится ваш солдат на протяжении двух ме­сяцев...

— Полутора месяцев.

— Пускай полутора. Так что же, этого мало? А когда вас вызывают, вы идете, как на прогулку... Надо бегать по служебным делам. Бегать! Понимаете?

Сорочин наконец-то посмотрел на Смирина. Тот сидел на подоконнике и покачивал ногой, будто слушал не ука­зания начальника, а, скажем, веселую музыку.

— Вы могли поинтересоваться, в каком состоянии на­ходится в госпитале ваш больной солдат Корженевич? — не выдержал Сорочин.

— А вы могли узнать, подтвердился ли ваш диагноз у этого солдата? — парировал Смирин.

Сорочин промолчал. Он собирался с мыслями.

— В конце концов, сами могли поехать в госпиталь. Зачем посылали старшину? Разъезжать по своим делам у вас нашлось время...

Смирина как ветром сдуло с подоконника — грохнул сапогами об пол. Сорочин отскочил к двери, распахнул ее. Лицо передернулось от страха.

Смирин понял его, успокаивающе поднял руку:

— Не бойтесь. — Возвратился к окну и тихо, раздельно заговорил: — Вы много раз ездили в госпиталь? Вы интересова­лись, как там лечат офицеров, солдат? Полковой врач на аэродроме днюет и ночует. И у вас повернулся язык спросить насчет поездок! Поехать? Да ради бога, хоть сей­час. Но вы, вероятно, забыли, как в прошлом году отпус­кали меня в госпиталь проведать больного летчика Зебрина? Сколько упирались! А почему? Да потому, что боитесь ответственности: а вдруг тут что-нибудь произойдет. Вот в чем дело!

В кабинете установилась тишина. Сорочин стоял у по­рога, будто высматривал кого-то в коридоре. Его мучило сознание, что сказал Смирину совсем не то, что нужно. Да, полковой врач тут виноват меньше всех. Ахтан наворотил. Сорочин давно понял, что ошибся в Ахтане, но теперь даже боялся его тронуть. За спиною Ахтана он смутно уга­дывал фигуру командира соединения.

Сейчас речь не об этом. Надо срочно найти виновного. Не ему же, не Сорочину, подставлять под удар голову. У него есть подчиненные, на которых можно свалить вину.

Так они и стояли: Сорочин у порога, Смирин подле ок­на. Разделяли их столик и стул. Взгляни сейчас кто-нибудь со стороны, наверняка сказал бы, что у порога стоит про­винившийся Сорочин, а Смирин делает ему внушение.

— Ф-фу... Что же делать? — неожиданно спросил Со­рочин. В голосе его слышались растерянность, страх. Со­рочин не знал, что скажет Астахову, если тот вызовет его. Какое даст объяснение? Все валить на Смирина только потому, что Корженевич из его полка? Нет! Смирин сразу докажет свою правоту. Может, перенести огонь на Ахтана и доложить все как было? Опять же нет! Ахтан живет в одном доме с Астаховым, они, видно, успели подружиться...

Как ни прикидывал Сорочин, выходило, что одному ему придется эа все отвечать.

— Как выйти ив этого заколдованного круга? — чуть не плакал Сорочин.

Смирин подошел к нему, негромко заговорил: