Над окошком месяц

В Германии я пристрастился к стендовой стрельбе, однажды даже на соревнованиях охотников ГСВГ занял призовое третье место.

Охота в Белоруссии, куда я приехал после Германии, совсем не такая. Местами хороша, а местами ни к чёрту. Хороша тем, что можно бродить, выискивая дичь, в одиночку. Нет неразумной толпы, под которую хочешь, не хочешь, а вынужден подстраиваться, а тут сам себе хозяин. Плохо, что дичи очень мало. На заячьей охоте порой неделю проходишь и ни разу не выстрелишь.

Запомнилась первая охота на уток в Белоруссии. Нас было несколько человек из штаба, пожелавших открыть охоту достойно. Поскольку день открытия совпадал с Днём авиации, то нас задержали на торжественном собрании, на пруды мы приехали поздно ночью. Чтобы сориентироваться на местности не могло быть речи. Кем были бы мы, не знаю, если бы не предусмотрели того, и от нашей группы засветло был направлен человек для разведки. Встретил нас, разместил, сказал, что всё разузнал и завтра до рассвета ещё приведёт на место, где успех будет обеспечен.

Утром (пожалуй, кромешную темень едва ли можно было назвать утром) наш проводник повёл нас на номера. Со странностью местности мы столкнулись, проделав каких-нибудь шагов двадцать. Везде непролазные кусты и нет ничего похожего на какую-нибудь тропу. Сразу же сложилось впечатление, что мы забрели куда-то, где не ступала нога не только человека, но и зверя. Забрели по пути в болото. Сначала оно было до щиколоток, потом — до колен, потом — по пояс. Мы упорно шли за нашим проводником, который заверял, что ещё чуть-чуть и всё будет хорошо. Не поверив в скорое хорошее, половина нашей группы побрела обратно, попытался с ними улизнуть и наш «проводник», но вовремя был замечен мной и водворён на прежнее место, впереди поредевшей колонны.

Болото, к нашему неудовольствию, не мельчало. Скоро вода доходила нам под мышки. Начало светлеть небо, а нас как нечистая водит по кругу. Пронеслась над нами стайка чирков, мы проводили её долгим тоскливым взглядом.

— Ну, Сусанин, признавайся чистосердечно, чьё задание ты выполняешь, на кого работаешь? — был задан вопрос в лоб нашему «проводнику».

— Да мне показали вчера… Я тоже поздно приехал… На других местах ещё хуже…

Дело ясное. Решили никуда уже не идти, а ждать рассвета, устроившись, кто на кочке, кто на поваленном дереве, кто просто в болоте.

С рассветом вдали поднялась настоящая канонада, только у нас было тихо и спокойно, если не считать раннего концерта лягушек. Через час примерно и к нам стали залетать отдельные, пожелавшие спрятаться от грома выстрелов, особи утиных. Я стрелял с бревна удачно, без промаха, но после каждого выстрела падал в болото, а потом долго взбирался на осклизлый и неустойчивый свой постамент.

Как только окончательно рассвело, мы стали крутить головами и соображать, где мы и как отсюда выбраться на твердь земную. Солнце закрыто облаками, по коре чахлых деревцев, непонятного происхождения, невозможно определить ни севера, ни юга, они со всех сторон одинаково покрыты мхом и лишайниками.

— Дерсу, он же Узала, — обратился я к нашему «проводнику», — как будешь выносить нас из этой вотчины Лешего? Первым лёгкого или тяжёлого потащишь? Это единственный твой выбор. Советую сначала лёгких вынести, чтобы на самом тяжёлом не сорвать дыхание, не потерять силы.

И тут до нашего слуха долетели странные звуки. Сами по себе они не были странными, они были всем хорошо знакомы, только услышать их в болоте было сверхфантастично. Стучали колёса телеги на жёсткой каменистой дороге.

— Баба Яга на ступе, — сказал кто-то.

— Лягушонка в коробчонке, — поправил его другой.

Мы кинулись наперерез звукам и, преодолев метров пятьдесят, оказались на хорошо укатанной просёлочной дороге, параллельно которой и рядом мы брели ночью по болоту два часа. Возница, завидев нас, с испугом натянул поводья. И было чего ему испугаться: перед ним были люди не люди — черти болотные или ещё какие неизвестные миру пришельцы. Даже после наших вполне человеческих слов, он долго нам не отвечал. Первыми его словами были:

— Сыночки, кто вы и как тут очутились? Сюды ни партизаны, ни немцы, ни полицаи не забредали. Гиблое то место.

— У них не было таких проводников, как наш, — хлопнул я грязной ладонью по спине нашего «проводника».

Тема охоты, рыбалки занятна и бесконечна, у меня же несколько иная задача и я продолжу своё повествование.

Остался последний год службы в Германии, за прошедшие там четыре года я дважды поднимался по ступенькам карьеры. Теперь я — полковник, заместитель командующего авиацией 3-й Армии, начальник инженерно-авиационной службы. По замене должен уехать на Дальний восток, но я не горю желанием оказаться опять на задворках большого нашего государства. Хватит с меня и ТуркВО с САВО. Я отказываюсь и заявляю, что согласен на понижение в должности, но только чтобы уехать в приличный город Европы. Мне предлагают Одессу. Я согласен, даже рад такому предложению: море для меня было всегда мечтой, а тут ещё южное! А люди! Каждый — персонаж моих будущих книг! Как всё здорово получается!