Над окошком месяц

Противоположное мнение у моей жены.

— Я туда не поеду! Мы там с тобой не выживем, с нашей «хваткой» нам делать там нечего!

Предлагают Минск. Жена с восторгом приняла это сообщение, я — с прохладцей, хотя должно быть наоборот: корни мои в Белоруссии.

Время идёт, а с переводом что-то не ладится. Звоню в Москву моим коллегам и протеже, говорят, что кадры противятся, всё же хотят заслать меня на Восток. Я называю фамилию кадровика, который накануне приезжал в Германию, и мы с товарищем, его бывшим сослуживцем, были у него в номере и не с пустыми руками, он обещал, если что, помочь.

— Вот он-то как раз и главный противник твоего нового назначения! — услыхал я новость, но не удивился.

Подножек на своём веку я испытал достаточно, это приучило меня видеть людей со всех сторон одновременно, знаю, что друг может оказаться и недругом, а враг — в трудный час подать руку. Я привык надеяться только на себя, этому следую и сейчас. Очень удобно: никому не обязан, если удача — твоя в том заслуга, случился промах — вини себя и не плачь, что кто-то тебя подвёл, предал, подставил… Всё закончилось благополучно, я еду в Минск.

Лётных ЧП в Германии, выпадавших за рамки рядовых, не упомню. Падали, согласно статистике. Основные причины — неудовлетворительное руководство полётами, ошибки в пилотировании, отказы техники. Отказывали чаще всего двигатели — наиболее напряжённая часть самолёта; из двигателя выжимается всё, чтобы добиться от него максимальной мощности, а, следовательно, высоты, скорости, боевой нагрузки, и он иногда не выдерживает.

С транспортными самолётами было связано два интересных случая: посадка ночью на бетонную полосу с убранными шасси и потеря в Новосибирском аэропорту бортового техника. В первом случае экипаж был пьян настолько, что вой сирены при выпуске закрылков, предупреждающий о том, что шасси-то у вас, братцы, убрано, принят был за досадное недоразумение; её, мешавшую приобретённому комфорту, незамедлительно выключили и… стесали фюзеляж о бетон под самые подмышки.

Новосибирская история связана была тоже с загулом. Ан-12 застрял по погоде. Сначала всё было как всегда — маленькая «расслабуха». Пришла погода, но с ней не вернулся на «базу» бортовой техник. Наше КП интересуется задержкой самолёта, ответ Новосибирска банальный: что-то с двигателем, обороты недодаёт. Ищут причину неисправности. Экипаж в это время всем составом рыскает по злачным местам в поисках своего товарища. А он как сквозь землю провалился. Ищут день, два, три, ищут неделю… Признались, повинились… В городке переполох. Вдову успокаивают, как могут, суют в нос флакончик с нашатырём, вне очереди выделили даже ковёр 3 на 4 — дефицитный товар по тем временам, собрали с сослуживцев деньги страдалице, оставшейся без кормильца и опоры в жизни… В общем, известная история военных городков.

Мой начальник направил меня и инженера этой эскадрильи в Новосибирск, чтобы мы там разобрались на месте. Два дня и две ночи мы бродили по заснеженному городу, заходили в милицейские участки, морги, больницы — нигде ничего похожего на нашего борттехника. Много есть чего, но не наше. Генерал, комендант гарнизона, которого мы навестили первым, сказал, что он в курсе этого дела, но…может, весной, когда появятся «подснежники», среди них оголится и наша потеря, а сейчас ничем помочь не может.

В середине третьего дня позвонил нам диспетчер аэродрома и сообщил: «Какой-то лохматый человек в лётном обмундировании выглядывает из-за угла сарая, не ваш ли это кадр?» Охватив территорию сарая с фронта, тыла и флангов, по незыблемым законам стратегии, мы ловко взяли подозрительного субъекта, и экипаж, хоть и с трудом, но признал в нём своего члена.

Скоро уезжать из Германии, а что я видел здесь, что поразило моё воображение? Дрезденская галерея? Дворцы Сан-Сусси? Бухенвальд, Заксенхауз? Ваймар? Всё впечатляет. Но на вопрос, как могли в этой стране, давшей миру Гёте, Гейне, Бетховена, Ремарка, появиться и жить чудовища, которым противно всё людское, я так и не нашёл ответа. Думаю, что всё может повториться, потому что это не разгаданный, но опасный признак нации.

Печи крематория и дуб Гёте рядом. От дуба остался пень, а печи исправны, готовы к работе. Надо только истопников и жертв, в том и другом недостатка, при случае, не будет. История об этом говорит.

На земле предков

В Минск я приехал поздно ночью. Меня встретил подчинённый, знакомый ещё по Германии, инженер отдельной эскадрильи, привёз на квартиру другого подчинённого, тоже по Германии, в ней поживу, пока не определюсь с новым жильём.

Утром, среди первых, я был в Банке, получил деньги, передал жене и отправился в штаб для представления начальству.