Над пропастью

– Если хорошо поторгуемся, то, я думаю, мы придем к классическому раскладу: шестьдесят процентов — мне, сорок — тебе и твои харчи. — Иван погасил ухмылку и продолжал: — Но торга не будет по одной простой причине: на моем заводе есть место, куда имею доступ лишь я один, потому что там спрятан секрет производства и, следовательно, его прибыльность. И хотя там сплошная продублированная автоматика, я должен регулярно наведываться туда и проводить там иногда по нескольку часов. Я никому не могу доверить эту обязанность. Я раб своего изобретения. Я пуповиной привязан к заводу. (Маша попыталась высвободить руку, но он удержал, крепче сжав ее в своей ладони, и продолжал говорить.) И уж понятно, что я не могу разрываться между двумя или тремя предприятиями, находящимися на расстоянии в несколько тысяч километров друг от друга.

– И что, нельзя ничего придумать? — спросил Павел, озабоченно нахмурив брови. — В чем суть проблемы, можешь сказать? Или мне ты тоже не доверяешь?

– Спроси у Маши, знала она что-нибудь из того, что я тебе сейчас рассказал? (Маша высвободила наконец руку, так что наблюдательному Павлу все было ясно и так.) Не мной сказано: что знают двое — знает свинья. Ты же не прикуешь себя цепью, как я? И потом... Давай говорить начистоту. Сверхприбыльность предприятия, которую не скроешь, кому угодно может вскружить голову, и, как говорил Шерлок Холмс, за такой куш любой может начать рискованную игру, особенно тот, для кого чужое — как свое. Пока секрет производства известен только мне, я могу чувствовать себя в относительной безопасности. Если я поделюсь им с тобой,— кстати, моим единственным наследником,— в твоей же команде обязательно найдется кто-то, кто скажет про меня: «Скрипач не нужен». И ты об этом даже не узнаешь, как это уже однажды чуть было не было.

Возникла пауза, во время которой все трое напряженно размышляли. Иван догадывался, о чем думает Павел, и точно знал, о чем думает Маша, потому что сам думал о том же. Он сколько мог оттягивал эту минуту, но теперь пришла пора объясниться. Разочарование, постигшее брата, а еще раньше — друга,— пустяки по сравнению с тем, что предстоит пережить ей. И все это на фоне известия о том, что новая законная жена Павла скоро должна родить.

– Продал бы изобретение или запатентовал, и горя не знали бы,— бросила старый упрек Маша.

– Продать тоже надо уметь,— возразил Иван. — Полгода назад мне не заплатили бы и пяти миллионов долларов. Сейчас, когда налажено производство, зарубежные конкуренты готовы выложить пятьдесят миллионов. А еще через полгода, когда они убедятся, что раскрыть секрет будет не так-то просто, и пятьсот миллионов не покажутся им слишком дорогой ценой.

– Никто не станет платить такие деньги за твой секрет,— подумав, сказал Павел. — Его у тебя просто выкрадут.

– Как говорил товарищ Сухов, это вряд ли!

– Значит, выкрадут тебя, и ты сам все расскажешь.

– Я буду молчать как партизан,— отшучивался Иван. — А если серьезно, скоро я буду передвигаться в бронированном автомобиле со специальными номерами, с мигалкой, с охраной и с машиной сопровождения, возможно милицейской. Это на случай, если меня захотят похитить,— прибавил он. — Если захотят убить, то и охрана не спасет.

– Зачем «простому советскому человеку» столько денег? — не сдавалась Маша. — Чтобы купить таблеток от жадности, как говорил Барчук? Много-много!

– Я не жадный, я рачительный,— защищался Иван. — По-твоему, лучше продать дешевле, чем дороже?

– Да, лучше! — ответила она запальчиво. — С пятью миллионами долларов еще можно затеряться и всю оставшуюся жизнь прожить безбедно и беззаботно. С пятьюстами миллионами всегда и везде будешь на виду. В нашей стране это равносильно самоубийству. И ты это прекрасно понимаешь. Выходит, ты просто псих!

– Злая...

То, что Маша вступила с ним в полемику, а не замкнулась в себе, обнадеживало. Однако он рано обрадовался. Легкомысленное замечание ли его так подействовало или осознание, что ей никогда и ничем его не переубедить, но она вдруг встала и, не говоря ни слова, вышла из кабинета.

– Ты при ней поменьше рассуждай о покушениях,— посоветовал Павел, проводив ее взглядом. — Гляжу, не весело ей живется с тобой... Итак, ты отказываешься от моего предложения?

– Подожди немного,— ответил Иван, делая вид, что ничего особенного не произошло. — Может так статься, что ты сам от него откажешься. Я же еще посмотрю, как местная власть ко мне отнесется, а то, может быть, действительно придется перебраться в другой регион. Только, конечно, не на запад, а на восток.

– Ты и так на Дальнем Востоке. Куда же дальше?

– Меня привлекает остров Сахалин. В густонаселенных западных областях, изобилующих предприятиями-гигантами, я был бы не последним человеком. На Сахалине я буду первым. Материк я не потяну.

Павел с любопытством посмотрел на брата.

Поздно вечером, когда Ивана уже клонило в сон, а Павел давно спал в отведенной ему комнате, Маша словно приросла к гостиному дивану, не отрывая глаз от телеэкрана.