Над пропастью во ржи

Then you'd pass by this long, long Indian war canoe, about as long as three goddam Cadillacs in a row, with about twenty Indians in it, some of them paddling, some of them just standing around looking tough, and they all had war paint all over their faces.	Потом мы проходили мимо длинной-предлинной индейской лодки - длинней, чем три "кадиллака", если их поставить один за другим. А в лодке сидело штук двадцать индейцев, одни на веслах, другие просто стояли, вид у них был свирепый, и лица у всех раскрашенные.
There was one very spooky guy in the back of the canoe, with a mask on.	А на корме этой лодки сидел очень страшный человек в маске.
He was the witch doctor.	Это был их колдун.
He gave me the creeps, but I liked him anyway.	У меня от него мурашки бегали по спине, но все-таки он мне нравился.
Another thing, if you touched one of the paddles or anything while you were passing, one of the guards would say to you,	А еще, когда проходишь по этому залу и тронешь что-нибудь, весло там или еще что, сразу хранитель говорит:
"Don't touch anything, children," but he always said it in a nice voice, not like a goddam cop or anything.	"Дети, не надо ничего трогать!", но голос у него добрый, не то что у какого-нибудь полисмена.
Then you'd pass by this big glass case, with Indians inside it rubbing sticks together to make a fire, and a squaw weaving a blanket.	Дальше мы проходили мимо огромной стеклянной витрины, а в ней сидели индейцы, терли палочки, чтобы добыть огонь, а одна женщина ткала ковер.
The squaw that was weaving the blanket was sort of bending over, and you could see her bosom and all.	Эта самая женщина, которая ткала ковер, нагнулась, и видна была ее грудь.
We all used to sneak a good look at it, even the girls, because they were only little kids and they didn't have any more bosom than we did.	Мы все заглядывались на нее, даже девочки - они еще были маленькие, и у них самих никакой груди не было, как у мальчишек.
Then, just before you went inside the auditorium, right near the doors, you passed this Eskimo.	А перед самой дверью в аудиторию мы проходили мимо эскимоса.
He was sitting over a hole in this icy lake, and he was fishing through it.	Он сидел над озером, над прорубью, и ловил рыбу.
He had about two fish right next to the hole, that he'd already caught.	У самой проруби лежали две рыбы, которые он поймал.
Boy, that museum was full of glass cases.	Сколько в этом музее было таких витрин!
There were even more upstairs, with deer inside them drinking at water holes, and birds flying south for the winter.	А на верхнем этаже их было еще больше, там олени пили воду из ручьев и птицы летели зимовать на юг.
The birds nearest you were all stuffed and hung up on wires, and the ones in back were just painted on the wall, but they all looked like they were really flying south, and if you bent your head down and sort of looked at them upside down, they looked in an even bigger hurry to fly south.	Те птицы, что поближе, были чучела и висели на проволочках, а те, что позади, были просто нарисованы на стене, но казалось, что все они по-настоящему летят на юг, а если наклонить голову посмотреть на них снизу вверх, так кажется, что они просто мчатся на юг.
The best thing, though, in that museum was that everything always stayed right where it was.	Но самое лучшее в музее было то, что там все оставалось на местах.
Nobody'd move.	Ничто не двигалось.