Над пропастью во ржи

Phoebe went to the same school I went to when I was a kid, and we used to go there all the time.	Фиби училась в той же начальной школе, куда я бегал маленьким, и мы вечно ходили в этот музей.
We had this teacher, Miss Aigletinger, that took us there damn near every Saturday.	Наша учительница мисс Эглетингер водила нас туда чуть ли не каждую субботу.
Sometimes we looked at the animals and sometimes we looked at the stuff the Indians had made in ancient times. Pottery and straw baskets and all stuff like that.	Иногда мы смотрели животных, иногда всякие древние индейские изделия: посуду, соломенные корзинки, много чего.
I get very happy when I think about it. Even now.	С удовольствием вспоминаю музей даже теперь.
I remember after we looked at all the Indian stuff, usually we went to see some movie in this big auditorium.	Помню, как после осмотра этих индейских изделий нам показывали какой-нибудь фильм в большой аудитории.
Columbus.	Про Колумба.
They were always showing Columbus discovering America, having one helluva time getting old Ferdinand and Isabella to lend him the dough to buy ships with, and then the sailors mutinying on him and all.	Всегда почти нам показывали, как Колумб открыл Америку и как он мучился, пока не выцыганил у Фердинанда с Изабеллой деньги на корабли, а потом матросы устроили ему бунт.
Nobody gave too much of a damn about old Columbus, but you always had a lot of candy and gum and stuff with you, and the inside of that auditorium had such a nice smell.	Никого особенно этот Колумб не интересовал, но ребята всегда приносили с собой леденцы и резинку, и в этой аудитории так хорошо пахло.
It always smelled like it was raining outside, even if it wasn't, and you were in the only nice, dry, cosy place in the world.	Так пахло, как будто на улице дождь (хотя дождя, может, и не было), а ты сидишь тут, и это единственное сухое и уютное место на свете.
I loved that damn museum.	Любил я этот дурацкий музей, честное слово.
I remember you had to go through the Indian Room to get to the auditorium.	Помню, сначала мы проходили через индейский зал, а оттуда уже в аудиторию.
It was a long, long room, and you were only supposed to whisper.	Зал был длинный-предлинный, а разговаривать там надо было шепотом.
The teacher would go first, then the class.	Впереди шла учительница, а за ней весь класс.
You'd be two rows of kids, and you'd have a partner.	Шли парами, у меня тоже была пара.
Most of the time my partner was this girl named Gertrude Levine.	Обычно со мной ставили одну девочку, звали ее Гертруда Левина.
She always wanted to hold your hand, and her hand was always sticky or sweaty or something.	Она всегда держалась за руку, а рука у нее была липкая или потная.
The floor was all stone, and if you had some marbles in your hand and you dropped them, they bounced like madmen all over the floor and made a helluva racket, and the teacher would hold up the class and go back and see what the hell was going on.	Пол в зале был плиточный, и если у тебя в руке были стеклянные шарики и ты их ронял, грохот подымался несусветный и учительница останавливала весь класс и подходила посмотреть, в чем дело.
She never got sore, though, Miss Aigletinger.	Но она никогда не сердилась, наша мисс Эглетингер.