Над Волгой

Шурик остановился, в недоумении выкатив на Володю глаза.

— Слушай-ка, Шурик, я помню, ты говорил мне, у тебя сестра — музыкантша.

— А, догадался! Ты хочешь, чтобы Ольга вместо тебя сделала доклад?

— Нет. Если бы она согласилась играть у нас на вечере. Понимаешь?

— Ольга? — закричал Шурик, снова сияя. — Да мне стоит ей только сказать! Она все, что я скажу, обязательно сделает.

Впрочем, через секунду он передумал:

— Все-таки лучше пойдем, скажи ей все сам… Здесь! Сюда! — живо говорил Шурик, открывая калитку во двор. — Вон наши окна. Низкие. Видишь? А там, за домом, — наш сад. А вон мама смотрит в окно… Идем, Володя, идем!

Они поднялись на крыльцо и вошли в просторную кухню, какие сохранились еще в старых домах, — с русской печью, деревянной лавкой вдоль стены, закопченным потолком и таким высоким порогом у двери, что Володя, споткнувшись о него, чуть не растянулся посреди пола. В кухню, навстречу Шурику, выбежала девочка с толстой, золотистого цвета косой, но при виде Володи остановилась, помедлила и, повернувшись на каблуках, молча удалилась.

— Не беспокойся. Она на вид только важная. Не беспокойся, Володя, — ободряюще говорил Шурик.

Как ненавидел Володя свою трусость, от которой в таких случаях у него пересыхало горло! С ума он сошел, что незваным, непрошеным затесался к Марфиным! Посмеется над ним эта особа с косой!..

Но отступать было поздно. Шурик уже тащил Володю в комнаты. Прямо из кухни они попали в светлую столовую, тесно заставленную мебелью. Здесь стояли громоздкий буфет, широкий кожаный диван с вмятинами на сиденье, шкаф с книгами, на стенах висели потемневшие от времени картины — по всему было видно, в доме прожило век не одно поколение Марфиных.

Семья собралась к обеду. Ждали Шурика.

— Опять заседал, общественник? — спросил Шурика отец.

Володя его узнал. Это был Михаил Осипович, преподаватель Технологического института. В начале учебного года он выступал на школьном вечере. Многие мальчики после его выступления решили идти из школы в его институт.

Михаил Осипович, надо полагать, Володю не узнал, однако встретил радушно:

— Милости просим, молодой человек! Садитесь обедать… Нет, нет! У нас не отказываются. Не принимаем отказов.

— Папочка! Это наш прошлогодний вожатый. Папа, ты помнишь? Мама! Это Володя Новиков. Он пришел с общественным поручением, мама! — не умолкая, тараторил Шурик.

Оказалось, у Марфиных Володю все знали.

— В прошлом году, когда вы были вожатым, мы слышали о вас постоянно, — сказала Анастасия Вадимовна, мать Шурика.

У нее были живые, как у Шурика, глаза и удивительно ласковые руки. Володя видел, как они обвились вокруг шеи Шурика, пока тот рассказывал матери, зачем к ним пришел Володя.

— Дело делом, однако не мешает и пообедать, — распорядился Михаил Осипович.

Володю пригласили за стол.

Анастасия Вадимовна налила ему полную тарелку лапши с грибами, от которой шел такой вкусный запах, что у Володи от голода заныло под ложечкой. Но он так стеснялся и боялся капнуть на скатерть, так мешал ему изучающий взгляд Ольги, что обед этот никакого удовольствия ему не доставил. При всем том надо было еще и разговаривать.

— Возьмите, хлеба, Володя, — предложила Анастасия Вадимовна.

— Спасибо. Я не хочу.

— Как же без хлеба? Берите.

— Спасибо.

— Вы, кажется, в седьмом классе учитесь, Володя?

— Спасибо. В седьмом. Кажется… Да.

Михаил Осипович кашлянул, а Ольга с лукавой улыбкой сказала:

— Я тоже как-то раз позабыла, что учусь в восьмом классе. Не могу вспомнить, и все.

— Ну, это ты врешь, — не поверил Шурик.

Самым приятным человеком в этом доме была все-таки Анастасия Вадимовна. Она не замечала, как у Володи с ложки свисает лапша, как он, бедный, давится хлебом, и, видимо, не обратила внимания на глупости, какие он говорил.

— Спроси у Натальи Дмитриевны разрешения участвовать в вечере, — строго сказала Анастасия Вадимовна Ольге в ответ на ее шутку.

— Наталья Дмитриевна — учительница музыки, — тотчас объяснил Шурик. — Разрешит. Не беспокойся, Володя.

В это время из-за двери раздались какие-то странные звуки. Анастасия Вадимовна быстро поднялась и вышла из комнаты.

— Татьяна запела, — снова объяснил Шурик.

«Какая еще Татьяна?» — подумал Володя. Анастасия Вадимовна привезла в коляске толстенькую розовую девочку с круглыми светло-голубыми глазами. Девочка серьезно смотрела на Володю и ловила руками голую ножку.

— Займись с Танюшей, пока я мою посуду, — велела Анастасия Вадимовна Шурику. — А вы идите потолкуйте о вечере, — сказала она Володе и Ольге.

Ольга молча поднялась из-за стола. Нет, она все же была слишком важной. Володя все больше и больше робел. Как ни странно, дожив до четырнадцати лет, он никогда не был знаком ни с одной девочкой. В младших классах он их презирал, сейчас от смущения готов был провалиться сквозь землю. Ну и впутали его в историю!