Надежда гардемарина

В тот вечер в люк моей каюты постучали. Это оказался Филип Таер. Он вытянулся по стойке "смирно" и во весь рот улыбался:

- Извините за беспокойство, сэр, с вами хочет поговорить пассажир. Мистер Трэдвел. - Пассажиры могли пройти на офицерскую половину только в сопровождении членов экипажа или же поговорить со мной в столовой.

- Скажите ему, пусть запишет... Ну да ладно. - Я, конечно, мог отказаться от встречи. Еще одна тирада мистера Трэдвела по поводу его дочери была лишь заслуженной карой за то, что я столь поспешно зачислил ее на службу, - Проводите его.

Гардемарин отдал честь, повернулся на каблуках и ушел строевым шагом. Раздражение мое росло. Я мерил шагами каюту, опасаясь очередных упреков.

- Войдите, - откликнулся я на стук в дверь. Мистер Таер посторонился, и в каюту нерешительно вошел Рейф Трэдвел.

- Ах, это вы. А я-то думал... - Я сделал знак Филипу удалиться.

Долговязый тринадцатилетний подросток вежливо улыбнулся:

- Спасибо за аудиенцию, сэр.

- Рад тебя видеть. Хочешь спросить о сестре?

- Нет, сэр.

Я молча ждал. Он стоял, вытянув руки по швам.

- Я хочу поступить на службу, командир Сифорт. Я онемел:

- Что? Поступить на службу?

- Да, сэр. Кадетом. - Он бросил взгляд на меня и быстро добавил: - Я раздумал остаться с родителями. Не знаю только, нужны ли вам сейчас гардемарины. Я хочу еще немного побыть вместе с сестрой. Просто не верится, как много дал ей Военно-Космический Флот.

Я ушам своим не верил. Если мальчишка издевается надо мной, я положу его на бочку, будь он военный или гражданский.

- Я действительно так думаю, сэр. Она всегда зависела от меня, а теперь разговаривает со мной как взрослая! И всегда занята. Мне кажется, что она теперь на целых три года старше меня.

- А как ваши родители?

- Мы с Паулой выросли в яслях, сэр, общественных яслях в Арканзасе. Мы очень мало времени проводили вместе. Они забрали нас оттуда, когда решили эмигрировать. Они и без нас обойдутся.

- По их поведению этого не скажешь. Он улыбнулся:

- Теперь они предъявляют свои родительские права, а не понимают, что детей надо растить с пеленок. Они прекрасно обойдутся без нас.

- А как насчет дисциплины?

- Не знаю. Может, я даже буду ненавидеть ее. Но она наверняка пойдет мне на пользу. - Говорил он беспечно, но видно было, как сильно дрожит его вытянутая вдоль бедра рука.

Я снова зашагал по каюте. Еще один гардемарин пригодился бы нам, хотя особой нужды в нем не было. Если Рейф окажется в кубрике, Пауле станет морально легче. Но что скажут в Адмиралтействе, когда узнают, что я отобрал у Трэдвелов обоих детей, не говоря уже о самих Трэдвелах? Ну да ладно, я и так по уши увяз. Одной ошибкой больше, одной меньше. Не все ли равно.

- Я дам вам знать. - Я открыл люк.

- Но я только...

- Свободны! - Я ждал, когда он выйдет.

- Да, сэр, - кротко ответил Рейф, таким образом сдав свой первый экзамен.

В ту ночь ко мне снова явился мистер Таук. Он только смотрел на меня сквозь стенку каюты, не пытаясь схватить, а потом я проснулся. Мне стало не по себе, я даже вспотел. Я принял душ и лег спать. Страха во мне не было.

Через три дня мы последний раз вышли из синтеза и, включив вспомогательные двигатели, стали приближаться к Окраинной колонии. Вахту несли пилот Хейнц, мистер Таер и Алекс. Я, разумеется, тоже находился на мостике.

Таер буквально застыл за пультом в поисках возможных препятствий. И в то же время следил за Алексом, не давая ему даже на секунду расслабиться. Он замечал все, но ни разу не повысил голоса, не придрался без причины.

По мере того как мы приближались к Окраинной колонии, станция на наших экранах все увеличивалась. Наконец резиновые присоски воздушных шлюзов встретились. Мы прибыли.

Я включил связь:

- Мистер Хольцер, договоритесь о шаттле. Я собираюсь лететь на планету.

- Есть, сэр.

Я повернулся к Филипу Таеру:

- Где мистер Кэрр?

- В кубрике, сэр. Наверно, спит.

- Спит? Днем?

- Да, сэр. Этой ночью я заставил его стоя учить устав. Потом он делал упражнения. - В огромных голубых глазах Филипа не было и тени хитрости, Прикажете его разбудить?

- Я хотел взять его с собой на планету.

- Вообще-то я оставил его на время стоянки на корабле за нарушение субординации, но, разумеется, ваше желание - закон.

- Тогда я возьму мистера Тамарова.

- Его я тоже оставил на корабле, если вы не отмените моего приказа. Поскольку разговор происходил при Алексе, я не мог отменить приказа. Дисциплина есть дисциплина.

Я повернулся к Алексу:

- В чем вы провинились, мистер Тамаров?

- Я вел себя нагло, - бесстрастно ответил он. - Так мне сказали.

Слишком суровое наказание. Гардемарины получили длинный отпуск на Надежде и сейчас не имели права на увольнение на берег. Но так долго лететь и не посетить колонию, которую им, возможно, никогда больше не придется увидеть! Это уж слишком.

- Сожалею, мистер Тамаров, но придется мне лететь одному.

Я понимал, что с ним поступили несправедливо, и именно поэтому, покидая мостик, укрепился в своем решении. Увидев лейтенанта Кроссборна, поднимавшегося по лестнице со второго уровня, я обратился к нему: