Надежда (Сергеевна)

Ни он, ни его преследователи так никогда и не узнали, что каменистый холм, на который приземлилось-свалилось раненое «Чудовище», был еще одним «муравейником», под которым спала еще одна матка вместе со своими рабочими слугами. Упавший сверху корабль наглухо закупорил главный выход, обрушив своды, и навсегда отрезал для этих рептилоидов путь на поверхность.

Выступать решили немедленно — полиции была известна только примерная точка приземления пиратского линкора, до которой еще надо было добраться. Ни дорог, ни удобных посадочных площадок — на этой дикой планете не было ничего, несмотря на то, что могло бы облегчить успех операции. При таких условиях ждать и терять время на тщательную подготовку было некогда — пираты явно сели только передохнуть. Вряд ли у них тут был тайный схрон, где они держали припасы и запчасти на случай катастрофы. Полиция всегда тщательно проверяла новые планеты перед тем, как представить в Комитет по Освоению рекомендацию. Ибо, если такой схрон все-таки обнаружен, значит, планета уже кем-то открыта. И в лучшем случае придется сначала зачистить ее от следов пребывания прежних «владельцев», а в худшем — вообще отказываться от колонизации. Однако бортовой компьютер не выдал никаких данных. Гудзон был чист.

Увы, экипаж полицейского крейсера состоял самое большее из трех десятков — из них трое не имели права покидать борт без уважительной причины. Это первый пилот, доктор и механик. Они должны были оставаться на борту при любых обстоятельствах. Итого, чуть больше двух дюжин, в то время как у пиратов только абордажная команда насчитывает минимум полсотни бойцов, не считая ремонтников, техников, экипажа. Не слишком благоприятный расклад. Этим, кстати, частично объяснялся тот факт, что полиция предпочитала не связываться с пиратами, вступая с ними в открытый бой, а либо всего лишь спугивала стервятников, грабящих мирный корабль, либо ограничивалась предупредительными выстрелами с безопасного расстояния.

Однако здесь и сейчас все шло не так. Здесь у Гурия был союзник — местный отряд правопорядка под командованием майора Гравера. Это были еще три десятка человек, пусть и примитивно вооруженных, пусть в большинстве случаев людей в возрасте, прослуживших здесь, в этом заштатном гарнизоне двадцать лет и практически вышедших из призывного возраста, но они были.

— Командир, надеюсь, вы понимаете, что делаете?

Гурий покосился на старпома. По уму надо было еще и его оставить на корабле, не рисковать человеком, который может и должен поднять машину в воздух, а в критической ситуации принять командование на себя. В этом смысле даже навигатор не так нужен — основную программу взлета-посадки можно рассчитать и так, а в памяти искина хранится больше десятка типовых трасс и несколько адресов, куда крейсер может долететь на автопилоте. Но в предстоящей операции важным был каждый человек.

— Понимаю, — ответил он. — Я выполняю свой гражданский долг. Надеюсь, вы тоже.

— Командир, мы на чужой планете. Тут свои законы! — в Коваче крепко сидел полицейский-«планетник» и сейчас он буквально лез на передний план.

— И что? Мы на территории империи. Пусть это — глухая провинция, но это наша провинция. Кроме того, курорт Лучезарии официально не принадлежит ни одной стране и им пользуются люди и ксеносы с половины Галактике. Так что же, его обитателей никто не должен защищать?

— Командир, мы нарушили устав…

— Тем, что бросили на произвол судьбы предположительно живых ради живых наверняка? Тем, что не махнули на пиратов рукой? Эти звездопроходцы совсем распоясались. Их давно пора прижать к ногтю.

— Командир, — пилот был само спокойствие, он летал на этом крейсере, когда Гурий еще только заканчивал школу и раздумывал, кем быть, — в одиночку вы не справитесь со всеми звездопроходцами. Вы что-нибудь слышали о Хищнике?

— Э-э… ну да.

Ничего не слышать о легендарном «черном» звездопроходце, некоронованном короле этой братии, признающей лишь один закон: «Я так хочу!» — значило вообще ничего не слышать о звездопроходцах, что наемных, что вольных, что «черных». О нем знали даже штатские, среди которых были люди не только столиц, но и глухих окраинных миров.

— А вот он про вас ничего не слышал. И не услышит никогда.

Всякого другого это сбило бы с толку, но Гурий уже, как говорили в старину, закусил удила.

— Пока не слышал.

Пилот промолчал, но создалось впечатление, что последнее слово все-таки осталось за ним.