Надежда сильнее страха (СИ)

— Ну, и последний, наверное, вопрос. Твой наряд на Параде трибутов. Весь Капитолий просто замер, когда увидел его! — ну вот, как и предчувствовала. Лучше бы просто спросил, отчего я хожу за Рори, точно на привязи.

— Знаете, мне тоже очень понравилось это платье, но дело в том, что… У него есть секрет.

— Какой же? — ведущий вопросительно выгибает брови. Ну же, начала уж говорить, так говори. Соберись же!

— Это платье должно было стать подарком от Цинны на мою свадьбу, но… теперь уже ничего не получится, — наконец, заканчиваю я. Сказать, что Цезарь удивлён — ничего не сказать. Кажется, что его глаза просто выскочат из орбит.

— Почему? С кем? — буквально начинает тараторить он, но его прерывает резкий звук: моя аудиенция завершена. Я лишь могу пожать плечами и загадочно улыбнуться. Фликкерман подаёт мне руку и произносит на прощанье:

— Примроуз Эвердин — трибут, который вызвал больше вопросов, чем ответов!

Ну, что ж, и на том спасибо.

Всё также аккуратно я прохожу к выходу со сцены и иду к отведённому мне месту в специальном ряду для трибутов. Прямо за ним — ряд для менторов. Стоит мне усесться на своё место, как позади меня раздаётся успокаивающий голос Пита:

— Ты сделала всё правильно, молодец.

Теперь можно временно выдохнуть.

Цезарь громко произносит имя Рори, и тот бодрым шагом выходит к нему. Они обмениваются приветствиями и, наконец, начинают беседу. Ведущий расспрашивает его об оценках: Хоторн, смеясь, заявляет о том, что девятка — его счастливое число, поэтому всё лучше некуда. Судя по тому, как часто смеётся публика, Пит поработал с ним на славу. И вот Цезарь задаёт самый страшный вопрос для Рори, и я замираю в ожидании.

— Что ж, я понимаю, что тебе, наверное, будет не очень приятно рассказывать об этом, но я должен. Рори, насколько мне известно, та девочка, вместо которой вызвалась Примроуз — это твоя сестра?

— Да, — глухо отвечает он, тут же посерьёзнев. — Ей всего десять лет, и если бы я только мог, я бы и сам пошёл на Игры, вместо неё. Но… — он поднимает глаза и смотрит в сторону рядов с трибутами, — я очень благодарен Прим за то, что она сделала для неё. Я у неё в вечных должниках, — я смотрю в его глаза и чувствую, как сама едва не начинаю плакать. Только не здесь, только не перед всем Капитолием. Не позволю им считать себя ни на что не способной плаксой, хотя, о чём я…

— Кстати говоря, о Прим, — начинает Цезарь, и я мысленно обрушиваю на него все известные мне ругательства. — Я не успел спросить у неё, но… Ваше первое появление в Капитолии, - а, вот к чему он клонит. Я и не сомневалась. — Вы держались за руки?

— Да, — отвечает Рори, вновь обернувшись к ведущему. — Мы очень хорошие друзья, — говорит он, выделяя «очень».

— Эти Игры явно были для тебя с самого начала очень тяжёлыми, — пытается поддержать его Цезарь.

— В чём-то вы правы. На какой-то момент, мне показалось, что всё идёт против меня. Сначала сестра, а потом… самый дорогой для меня человек, — остаток предложения он, явно, пытался произнести тише, но против капитолийской техники не пойдёшь. И теперь его слова слышны всему Панему. Весьма двусмысленные слова.

— Ты хочешь сказать, — начинает Фликкерман, но его обрывает Рори, говоря, казалось бы, совершеннейшую ерунду:

— Знаете, я бы многое отдал, чтобы увидеть Прим в том платье при совершенно других обстоятельствах.

Раздаётся звонок, и Хоторн, коротко попрощавшись с опять ошарашенным Цезарем, убегает в сторону наших рядов.

— Кажется, всё не так уж плохо, — шепчет он, присаживаясь рядом со мной.

— Дурак, — лишь отвечаю я, зардевшись. Всё, теперь мои щёки станут новым предметом обсуждений.

Начинает играть капитолийский гимн, но лёгкий гул всё ещё стоит в зале: толпа всё ещё не может успокоиться. Капитолийцы не такие уж дураки, чтобы не сложить два плюс два.

Поздравляю, Рори Хоторн. Ты устроил самую настоящую катастрофу.

========== Глава 14 ==========

Мы почти что вбегаем в лифт, пытаясь поскорее уйти из зала. Китнисс освобождает нам путь, буквально пугая всех окружающих своим суровым взглядом. Вся наша команда покорно следует за ней, стараясь не отставать. Я захватила с собой Кору и Ларса — их менторам сейчас явно не до них (да что уж говорить, им вообще ни до кого), не оставлять же их на растерзание толпе.

После выступления Рори в зале начало происходить что-то просто пугающее. Начал мерцать свет, операторам пришлось завершить эфир даже раньше. Работники сцены почему-то не закрыли занавес, поэтому все мы ещё какое-то время могли наблюдать за встревоженным и напряжённым Цезарем. Уже когда мы уходили, я поймала на себе взгляд с балкона, где находились Распорядители. И не просто кого-то, а Плутарха Хэвенсби. Хотя, может, он смотрел на сестру…