Надежды маленький оркестрик

Заезжий музыкант целуется с трубою,
пассажи по утрам, так просто, ни о чем…
Он любит не тебя. Опомнись. Бог с тобою.
Прижмись ко мне плечом,
прижмись ко мне плечом.

Живет он третий день в гостинице районной,

где койка у окна – всего лишь по рублю.
И на своей трубе, как чайник, раскаленной,
вздыхает тяжело…
А я тебя люблю.

Ты слушаешь его задумчиво и кротко,

как пенье соловья, как дождь и как прибой.
Его большой трубы простуженная глотка
отчаянно хрипит. (Труба, трубы, трубой…)

Трубач играет туш, трубач потеет в гамме,

трубач хрипит свое и кашляет, хрипя…
Но как портрет судьбы – он весь в оконной раме,
да любит не тебя…
А я люблю тебя.

Дождусь я лучших дней и новый плащ надену,

чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист, дрожа…
Не много ль я хочу, всему давая цену?
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?

Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью:

заезжий музыкант играет на трубе!
Что мир весь рядом с ней, с ее горячей медью?..
Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе…

«А мы с тобой, брат, из пехоты…»

А мы с тобой, брат, из пехоты.
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты…
Бери шинель —
пошли домой.

Война нас гнула и косила.

Теперь конец и ей самой.
Четыре года мать без сына…
Бери шинель —
пошли домой.

Мы все – войны шальные дети:

и генерал и рядовой.
Опять весна на белом свете…
Бери шинель —
пошли домой.

К золе и пеплу наших улиц

опять, опять, товарищ мой,
скворцы пропавшие вернулись…
Бери шинель —
пошли домой.

А ты с закрытыми очами

спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
бери шинель —
пошли домой.

Что я скажу твоим домашним?

Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним?..
Бери шинель —
пошли домой.

«Я вновь повстречался с Надеждой – приятная встреча…»

О. Чухонцеву

Я вновь повстречался с Надеждой – приятная
встреча.
Она проживает все там же – то я был далече.
Все то же на ней из поплина счастливое платье,
все так же горящ ее взор, устремленный в века…
Ты наша сестра, мы твои непутевые братья,
и трудно поверить, что жизнь коротка.

А разве ты нам обещала чертоги златые?

Мы сами себе их рисуем, пока молодые,
мы сами себе сочиняем и песни и судьбы,
и горе тому, кто одернет не вовремя нас…
Ты наша сестра, мы твои торопливые судьи,
нам выпало счастье, да скрылось из глаз.

Когда бы любовь и надежду связать воедино,

какая бы (трудно поверить) возникла картина!
Какие бы нас миновали напрасные муки,
и только прекрасные муки глядели б с чела…
Ты наша сестра. Что ж так долго мы были в разлуке?
Нас юность сводила, да старость свела.

«Стоит задремать немного…»