Надя Князева решает остаться

— Там… Он! — прошептала, снова передумав вылазить.

— Так и задумано!

— Но он меня не видел еще! Настоящей меня.

— И не увижу, если ты из-под стола не вылезешь, — скатерть задралась с другой стороны, являя мне нахально улыбающегося Рейвена. Вскрикнула и закрыла лицо ладошками. — Мда. Довольно посредственно. Знал бы — не полез бы под стол.

— Что? — прошипела, убирая от лица руки. — Ты уверен, что хорошенько разглядел?

— Уверен, — демон отмахнулся и задернул скатерть обратно.

Ну, знаешь ли! Сам-то не красавец. Хотя, кому заливаю, красавец, конечно, но… Но как он может такое говорить?

— Как ты можешь такое говорить? — возмутилась вслух, выбираясь из-под стола. — Мое новое тело — прекрасно! Чистая кожа, густые волосы, ноги длинные, а грудь… Тарг подтвердит…

— Сиськи отпад, — согласился огр, а потом, от взгляда лорда пламени, чуть бутербродом не подавился. — Хотя, знаешь… Присмотрелся получше, так себе сиськи. Посредственные. Шкурки с прыщиками.

— Палку-то не перегибай, — угрожающе произнес Рейвен, и тут я поняла, что меня обводят вокруг пальца. При чем вся эта шайка, похоже, в сговоре, потому что Эвон и Илона жестами намекали парням, что необходимо подняться и выйти.

— Да что вы. Сидите, сидите. Это мне пора. Все равно для некоторых я, видите ли, недостаточно хороша.

— Для некоторых недостаточно, — согласился Рейвен, подхватив меня у выхода и утянув за собой в поток фиолетового пламени.

Огонь окружил нас, захлестнул с головой, перетекая в кровь с кончиков демонических пальцев, касающихся моей голой спины. Сколько же мужества требуется для отношений! Простых, чтоб их, человеческих отношений! Даже если никто из нас не человек.

Когда пламя схлынуло, мы оказались в той самой комнате, из которой открывается удивительный вид на море. Родовое поместье Треев. Но в этот раз в комнате тщательно прибрались. Вдобавок, горели свечи в высоких подсвечниках, открытые шторы позволяли любоваться на звездное небо и ворочающееся в лунном свете море, а возле окна стоял небольшой круглый столик, накрытый на две персоны.

— Для некоторых ты недостаточно хороша, — повторил демон, касаясь дыханием моего ушка. — А для меня ты — совершенна.

Легкий поцелуй в обнаженное плечо… Вдоль позвоночника пробежались чувственные пальцы, заставляя меня непроизвольно выгнуться и откинуть назад голову. Воспользовавшись моей слабостью, Рейвен притянул меня к себе и прошептал:

— Поужинаем, малышка?

— Сколько, по-твоему, мне лет?

Закрыла глаза, поразившись глупости собственного вопроса! Мне что, тринадцать? Я на первом свидании? Почему-то в теле Эвон находиться рядом с Рейвеном было вообще не страшно. Я могла дерзить ему, шутить, даже целовать. А сейчас, когда маски сброшены, когда нет никаких оправданий, а есть только он и я… Один на один…

Страшно!

По-настоящему, по-человечески. Страшно.

— Сорок пять?

— Чего? — резко развернулась, оказавшись с демоном лицом к лицу.

— Больше? — делано удивился он. — С вами, ангелами, всегда трудно угадать.

— А я тебе тресну сейчас хорошенько, чтобы угадалка на место встала!

— Пустые угрозы… Да, пожалуй, ошибся. Тебе не больше шестнадцати.

Пихнула наглеца в грудь.

— Слабовато бьешь, видимо, старческая немощь. Больше двух сотен?

— Я тебя сейчас по-настоящему ударю. Так, что звездное небо у тебя перед глазами рассыплется!

— Покажи мне свой лучший удар, малышка, — нахально улыбнулся он, поглаживая меня по щеке кончиками пальцев.

Я поняла одну прописную истину, которую не понимала до сегодняшнего дня. Самый сильный удар — не по печени или носу, самый сильный тот, который бьет в сердце. И страх отступил. Я заглянула в турмалиновую бесконечность демонских глаз и произнесла негромко:

— Я люблю тебя.

Рейвен замер. Я ощутила, как под моими пальцами окаменели мышцы его груди. С лица демона медленно сползла улыбка, а из взгляда пропали озорные искорки.

— Удар точно в сердце.

— Какой-то непонятный ответ. Если ты хотел услышать что-то другое, то не проблема, можешь вернуть меня туда…

— Надя.

— Откуда забрал, потому что я, откровенно говоря…

— Надя!

— К тебе в гости не напрашивалась. Да и вообще, я ему тут о любви говорю, я! Женщина! А он из себя…

Я еще много возмущалась, но говорить внятно, когда тебе рот поцелуем запечатали, как-то не очень удобно, потому где-то после седьмого или восьмого поцелуя пререкаться перестала.

— Ты закончила? Я могу продолжать всю ночь, — многообещающе произнес он.

— Не уверена, что я правильно понимаю твой ответ. Ты планируешь затащить меня в постель?

— Разумеется.

Ну, хотя бы скрывать не стал.

— Ты ведь надела такое платье именно с этой целью.

— Да ты… ты…

— Демон.

— Ты хуже!

Правильное возмущение — это то, которое подкрепляется действием, поэтому я сама потянулась за очередным поцелуем и получила сполна. Особенно, когда меня уронили на кровать и очень медленно раздели. От одного такого раздевания можно оплавиться. Я таяла, словно состояла из воска.

— Я ошибся, — признался Рейвен, покрывая поцелуями мой живот. — И разглядел получше. Твоя истинная суть идеальна.

— Во время секса мужчина скажет что угодно.