Надя Князева решает остаться

— Мы можем всю ночь любоваться звездами, — поцелуй обжог кожу чуть выше пупка, — и прожить остаток жизни просто держась за ручки, — следующий выше — в ложбинку между грудей. — Но каждый день, — поцелуй-укус в шею, сорвавший судорожный всхлип с моих губ. — Я буду повторять, что ты — идеальна. Моя Надежда.

Это самое невероятное, самое сексуальное и сумасшедше потрясающее, что я когда-либо слышала!

— Если ты меня сейчас не поцелуешь, подо мной сгорит кровать! — произнесла дрожащими губами.

И получила не только поцелуй. У меня было несколько мужчин, но они и близко не стояли рядом с Рейвеном. Он возвел секс в разряд искусства, долго и очень умело лаская меня губами, языком и руками, подводя к вершине, после которой сокрушительный полет, но, не позволяя сорваться вниз. Когда я уже плохо соображала и сама расправилась с пряжкой его ремня, мне было все равно, что я девственница. Снова. Все равно, что будет больно, потому что изнывать от возбуждения и не получать желанного — куда хуже. Когда Рейвен в меня вошел — быстро, одним рывком, я впилась зубами в его плечо. Не уверена, что больней в этот момент было мне, но хотя бы восстановила природную справедливость. Когда боль сменилась возрастающим наслаждением, разливающимся по телу жаром, не осталось ничего, кроме обжигающих губ, чувственных грубоватых рук, рваного дыхания и ритма наших тел, танцующих танец любви и страсти, изгибающихся в такт друг другу и сливающихся воедино, когда небо рассыпалось-таки пресловутыми звездами.

Пожалуй, ни одна панда не способна так обнять дерево, как я сжимала Рейвена: руками и ногами. Едва не задушила, но он мужественно терпел и тяжело дышал в изгиб моей шеи. До чего же приятно чувствовать на себе тяжесть горячего мужского тела, расслабленного после оргазма. В этот момент абсолютного счастья и покоя кажется, что вселенная замерла. Не существует никого и ничего, только один миг. И даже говорить не хочется.

Мой третий первый раз оказался восхитительным, правильным, совершенным! Усмехнулась. Рейвен лениво пошевелился и поднял голову в немом вопросе.

— Ты можешь гордиться.

— Чем конкретно?

Опять это хваленое самодовольство!

— Ты единственный демон в Дорфине, который умудрился дважды лишить девственности одну и ту же девицу.

— Понадобится — я и десяток раз это сделаю, — не уверена, что это была угроза, хотя звучало именно так.

— Небо упаси… Хватит на мой век и трех!

Ужин мы нещадно прое… ну, в смысле… не стали мы ужинать, ограничились ягодами со взбитыми сливками и ели вовсе не из креманок. Рейвен оказался горазд на выдумки, да и я та еще затейница, потому скучать нам не пришлось. И да, спонсор озорной ночи — ангельская силушка. Ангельская силушка — первая любовь без боли! Эх, во мне прямо-таки маркетолог пропадает!

Мы тяжело дышали и, совершенно изможденные, лежали поперек кровати. Я удобно устроилась поверх демона, а он, закинув руки за голову, закрыл глаза.

— Синяков на тебе нет, — наконец, когда счастливое любовное похмелье схлынуло, я вспомнила о важном. — Азраал жив хоть?

— Не все проблемы решаются кулаками. Хотя ты, я знаю, привыкла ими размахивать, — по моей спине прокатилось горячее касание, окончившееся шлепком по ягодицам.

— Не нарывайтесь, лорд. У нас важный разговор.

— Мы решили наши проблемы совместной пьянкой.

— Что-то ты не похож на пьяного.

— Я и не пил.

И чему вот я еще удивляюсь?

— Споил, значит, орхова сына?

— Споил, — ничуть не раскаиваясь, он сразу во всем сознался. — А затем популярно объяснил, почему ему несказанно повезло оказаться женатым на Эвон Ревиаль. Не Наде Князевой, моей женщине, а адептке Эвон.

— Считаешь, переспал со мной разок, — поправилась, заметив недовольное выражение лица, — ладно, пару раз… пару пар раз, и я стала твоей женщиной?

— Ты стала моей женщиной куда раньше. В тот момент, когда умудрилась Яму открыть и верховных демонов туда отправить. Но продолжай отрицать. Меня это невероятно заводит.

В доказательство меня ущипнули за задницу и игриво укусили в шейку.

— Хорошо, хорошо, все… Держите пальцы и зубы при себе. Мы о важном, помнишь? Что там с Азом?

— Когда мы с ним расстались, он собирался в Эдеево поле за самыми красивыми в Дорфине цветами, чтобы подарить Эвон и извиниться за вспыльчивость.

— Что-то Эвон на обиженную не похожа. Она сказала, что у них все замечательно.

— Эвон — проницательная женщина. Охотница на демонов из нее не выйдет, а вот умная жена для такого раздолбая как Аз — в самый раз. Как мудрая женщина, она понимает, что Азраалу нужно время, чтобы смириться с обманом. Он перебесится и успокоится. А потом поймет, какая, на самом деле, ему улыбнулась удача.

— Уж надеюсь. Иначе он сам перестанет улыбаться. Не до улыбок будет, когда рот без половины зубов…

— А твоих друзей я отправил обратно в АД. Практику вы почти что завалили, но, если на обратном пути они добудут мне трех абликов, причем живых и без ангельской помощи, я великодушно решил закрыть глаза на прямое неподчинение приказам и своеволие на задании.

— Уточни, именно без ангельской помощи?

— Надя!

— То есть, ангелы не могут помогать, верно?