Надя Князева решает остаться

— Выбор — это каждый раз испытание. Сложнее всего будет именно нам, ведь цена неверного выбора — счастье моего будущего сына, благополучие эльфийского рода.

О благополучии и счастье самой потенциальной королевы никто даже не заикается. Рогатая ее величество, смущенно опустившая глазки, тому доказательство. Все-все, молчу!

— От вас требуется малое: быть собой, дарить свою чистоту и красоту, светить ярче солнца и радовать глаз, подобно жемчугу. Жемчужины Сэйлиона, да начнется отбор!

А вот дальше было красиво, хотя немного странно и чуть-чуть больно. С неба посыпался жемчуг. Крупные идеально круглые камушки от ярко-розового до темно-золотого оттенков бомбардировали участниц, стол, еду, напитки, разбили пару бокалов, уронили вазу с цветами, плюхнулись в фонтан. Одна жемчужина, выбив мраморной деве глаз, намертво в нем застряла, отчего создавалось на удивление жуткое зрелище. Примерно так выглядел терминатор, ну, в той сцене с красным глазом. Только тут розовая жемчужина участвовала.

Когда безобразие закончилось, и мы принялись зализывать, то есть, заглаживать ранения, король с сияющей улыбкой произнес:

— Это жемчуг, дарованный самим Небом в благословение эльфийского рода. Каждая из вас должна из него смастерить себе украшения для завтрашнего бала. Набирайте жемчужины, украшайте себя, сияйте и радуйте глаз!

Провинциальные девственницы, до этого жемчуга не видавшие, принялись набивать сумочки крупными камнями. Мы с Илоной, к украшениям спокойные, нехотя выколупали из обеда и бокалов что Бог послал и сложили, куда придется. В сумочке-то у меня пистолет. Пришлось в пустой бокал складывать. Тот, что, кажется, для воды предназначен.

Когда все каменья были разобраны, а участницы вновь расселись по местам, засуетились уборщицы. Посуды это неразумное чудодейство переколотило немеряно. Когда чья-то рука потянулась к моей тарелке с отколотым краешком и посягнула на стейк, то без зазрения совести получила люлей и отстала.

— Приступайте, дамы! Еще раз рад приветствовать вас в Сэйлионе. Можете не подниматься!

С этими словами королевская задница поднялась сама и под ручку с рогатой королевишной удалилась. Сытая и довольная задница, что немаловажно!

Получив разрешение, накинулась на еду. Чинно нарезать стейк удавалось исключительно из упрямства. Рядом Ахматоил, от которого нам нужна информация, следовало произвести хорошее впечатление. Запивать такой стейк с хрустящей корочкой и аналогом кетчупа лучше пивом, но нам предложили золотистое вино. На гарнир — пареные овощи. Вроде бы. Что-то отдаленно похожее на картофель и морковь.

Утолив первый голод, я обратилась к младшему принцу, оставленному, видимо, гостей развлекать.

— Как думаете, кто желает принцу зла? Кому мы помешали?

Ахматоил бросил тревожный взгляд в сторону брата. Такой коротенький, рефлекторный. Вот только адвокат-уголовник такой взгляд прекрасно знает! Проверка легенды, чтоб с подельниками сбрехать одинаково. Оно ведь как бывает, жулики — первые актеры! Порой так проникновенно описывают свою невиновность и несправедливость судьбы, что прям вот расплакаться и взять на ручки. В наших тюрьмах каждый первый невиновный, каждого второго подставили “менты поганые”. Ну, а кому еще подставлять? Что имеем, с тем и работаем.

Был как-то у меня случай. Назначили адвокатом к жулику. Вся объективка не в его пользу: застукали на месте преступления с ножом в руках, до этого с женой вздорил, неоднократно избивал, имел приводы, угрожал ее прирезать, в том числе и при свидетелях. Но тут обернулся бедной овечкой и ни в какую. Балбес, говорю, сотрудничай со следствием, пару лет скинут. Как же, говорит, если невиновен. Ладно, хорошо, спрашиваю, коль невиновен, что же на ножичке-то пальчики твои? И тут мужик на полном серьезе выдает:

— Ну, Надежда Батьковна, врать я вам не собираюсь. Но и вы мне поверьте! Выпивали мы, значит, с Людкой в тот день. По бутылочке пива, культурненько так посидели, — про себя поправила тогда, что три бутылочки водки, но для закоренелых алкоголиков три литра не погрешность. — Спать легли, живая была. Воттекрест! — и ведь перекрестился, не перекосило. — Ночью встаю, ну, отлить, сама понимаешь, после пива-то пробирает, а посредь комнаты баба какая-то в воздухе висит над Людкой моей, ножом угрожает! Ну я, конечно, накинулся на нее. Отбивать давай Людку, но привидение ее ножичком пырнуло и так в воздухе и растаяло! Я из Людочки конечно нож-то вытащил, давай ей оказывать меранира… ренимац… тьфу, ну, короче, рот в рот и грудь качать, — то-то у нее три ребра сломаны и побои по всему телу. Реанимировал, значится! — Но тут подоспели соседи, дверь зачем-то выломали, а дальше вы все знаете…

Да, думаю, знаю. Невменяемый. Да только смех смехом, но три экспертизы сделали, все как одна заключение выдали: по жулику плачет МХАТ, ГИТИС, Щепка и иже с ними. Врожденный актерский талант и полная вменяемость. Это уже потом, через три года отсидки он мне признался, что налево гуляла Людка, а он обиды не стерпел, когда та сравнивать его начала. Так это я к чему все?