Надломленный мозг

Не поняв, что это было — издевка или добрый совет, — Ольга ничего не ответила, вышла из спальни. Провожая ее до двери, Инга была суха. Красивое лицо с безучастным взглядом ничего не выражало: ни радости от встречи, ни радости от прощания. А в общем-то, без слов было очевидно, что здесь будут рады, если Ольга больше не появится. На протяжении всей встречи Ольгу не покидало ощущение, что Инга точно отталкивала, не хотела слушать ее и не хотела говорить с нею. Непонятно было одно: как Инге удавалось притягивать к себе мужчин? Неужели в этой нечуткости для мужчин есть какая-то притягательность? Ольга решила больше никогда не приходить к ней. Жена Глеба не знала, что с мужчинами, которых Инга завоевывала, она была совершенно иной. В ней происходили превращения. Она не только внутренне преображалась — она менялась внешне. Ключом начинали бить энергия и темперамент. Вся пассионарность натуры вырывалась наружу. Страсти не просто кипели — они бушевали в ней.

Выйдя из квартиры, Ольга отдышалась и выдохнула, похвалив охранника:

— Молодец! Ты все правильно сделал! Я скажу Глебу об этом!

Тот сразу расправил плечи и стал ступать по ступеням более пружинисто.

10

В то же утро Корозов поехал в больницу к Флебникову. Сомнения терзали Глеба. С одной стороны, он подозревал Игоря, но с другой стороны, под этими подозрениями не было никакой почвы. Никаких прямых доказательств и ответов на многие вопросы. Рана у Игоря хорошо заживала. Он уже поднимался с кровати, передвигался и начал активно заниматься делами. Его телефон не умолкал. Зачастили посетители. Все постепенно возвращалось на круги своя. Одно только раздражало: и день и ночь — белые стены больницы. Он недовольно топтался по палате, по коридору. Хоть выходы в коридор были редки, но достаточно шумны. Он улыбался всем встречным, перекидывался фразами, здоровался, пожимал руки, вспоминал имена. Казалось, все вокруг были его хорошими знакомыми. Два охранника неотлучно следовали по пятам. Сегодня Игорь проснулся часа за полтора до приезда Корозова. Успел привести себя в порядок и встретить Зою. Она приходила к нему каждое утро в одно и то же время — по ней можно было сверять часы. Традиционно спрашивала о самочувствии. А потом отвечала на вопросы и запоминала его поручения. Выполняя их, после больницы до конца дня крутилась по городу. За нею вели наблюдение охранники Исая, не подозревая, что она мотается по делам Флебникова. Его же в больнице не выпускали из поля зрения люди Акламина. Как будто чувствуя повышенное внимание к себе, Игорь вел себя предельно осторожно.

Хирургическое отделение встретило Глеба шумом голосов в коридоре. Только что завершился обход врачей в палатах, и пациенты высыпали из них. Кто-то из выздоравливающих сразу направился на улицу; кто-то, менее подвижный, в бинтах и гипсе, застрял в коридоре, разминался как мог; кто-то двинулся к шахматному столику, где группировались любители шахмат. В коридоре было светло, но душновато. В открытые окна с улицы проникал слабый теплый ветерок, не принося прохлады. Наоборот, он заметал внутрь солнечную жару. Корозов с двумя охранниками в наброшенных на плечи белых халатах медленно двигался по коридору, приближаясь к палате Игоря. Он уже несколько раз переварил в себе все сомнения, не единожды связывая, развязывая и перевязывая разные кончики событий в одну логическую цепочку. И выстроил, как ему казалось, самый правдоподобный вариант, хоть и беспочвенный и без железных доказательств. Причем некоторые умозаключения в этой версии были неожиданными и поразили его самого. А сейчас, идя по больничному коридору, он думал, что против логики не попрешь, что логика его рассуждений должна прижать Флебникова к стенке. Дверь палаты, мимо которой проходил Глеб, резко открылась, и из нее в коридор выступил врач в белом халате и медицинской шапочке, опираясь на тросточку. А за ним выбежала медсестра с журналом в руках, что-то говоря ему в затылок. Врач мимоходом задумчиво глянул на Глеба, кивнул, только непонятно кому: то ли Корозову, то ли в ответ на слова медсестры. И, прихрамывая, с помощью трости быстро зашагал в противоположную сторону коридора. Глеб приостановился, хотел спросить о самочувствии Флебникова, но, видя, как заспешил врач, не стал окликать его, молчком глянул ему в спину, шагнул дальше к двери, возле которой маячили два охранника Игоря. Оставив свою охрану с охранниками Игоря, Корозов вошел в палату. Флебников в бинтах, голый по пояс, стоял спиной к раскрытому окну и смотрел, как Зоя в белом халате застилала его постель. Повернувшись на скрип, и даже не на скрип, а на мышиный писк двери, воскликнул с напыщенным видом:

— Легок на помине! Я недавно вспоминал о тебе! Говорят, слухи пустили по городу, что меня серьезно резанули в ресторане и что в больнице я испустил дух! Как тебе это нравится? Живьем готовы закопать! Вот твари! Но, как видишь, я жив, здоров! И выгляжу гораздо лучше, чем тогда, когда ты был у меня первый раз! Так что слухи о моей кончине сильно преувеличены! Не дождутся!