Надрез

– В отчетах о состоянии вашего брата до госпитализации говорится, что он обладал интровертированным типом личности, но при этом периодически страдал от приступов ярости, часто необоснованной. В приюте принцессы Елизаветы он несколько раз нападал на директора и избивал других детей, всегда оправдывая свое поведение тем, что кто-то хотел навредить ему или вам, его младшему брату. На первый взгляд – типичные симптомы бреда и параноидального поведения. Эту гипотезу подтверждал и тот факт, что Габриэль начал разговаривать сам с собой и называть себя Люком. Неудивительно, что доктор Дресслер сразу же предположил шизофрению.

– Но почему вы считаете, что этот диагноз неверен?

– С точки зрения современной медицины я бы сказала, что ваш брат страдал от посттравматического расстройства и шизоидного расстройства личности.

Дэвид недоуменно смотрит на нее.

– Шизоидное расстройство личности и шизофрения – разве это не одно и то же?

– В этом-то и проблема. Вероятно, изначально Габриэль страдал от тяжелого посттравматического расстройства. Но изначальная причина травмы была определена неверно. К примеру, обратимся к расшифровке магнитофонной записи от седьмого мая 1986 года. Если рассматривать записанный бред Габриэля не как проявление паранойи, а как флешбэк, то есть репереживание того, что случилось на самом деле, перед нами предстает совсем иная картина.

– Что вы имеете в виду?

– Представьте себе, что к вам поступает пациент, проявляющий агрессию. Вы знаете, что несколько лет назад он обнаружил тела своих убитых родителей, а затем его дом сгорел дотла. Теперь пациент все время говорит сам с собой и ему повсюду мерещатся заговоры, направленные против него или его брата. Естественно, вы будете склонны объяснить его агрессивное поведение чувством бессилия. К тому же кажется резонным, что теперь пациенту весь окружающий мир представляется враждебным. В конце концов, кто-то убил его родителей и уничтожил его мир, верно?

– Безусловно.

– Вот видите. Итак, вы диагностировали у пациента паранойю. И теперь все, что он говорит, вы будете рассматривать сквозь призму этого диагноза.

Дэвид медленно кивает.

– Вспомните расшифровку магнитофонной записи от седьмого мая 1986 года. У вас пациент с паранойей, который ведет бессвязный разговор с кем-то, кого на самом деле не существует. Судя по его бреду, кто-то ему угрожает. А потом он говорит, что держит в руке револьвер. Рассказывает, что нажимает на курок и в кого-то стреляет, что его отец присутствует при этом. И кроме того, там есть какое-то зловещее чудовище. Что бы вы предположили, основываясь на данных о вашем пациенте?

– Я бы предположил… – растягивая слова, произносит Дэвид, – что он бредит.

– Но что вызывает именно такой бред?

– Наверное, он чувствует себя виноватым в том, что не смог помочь родителям. Наверное, он жалеет, что тогда у него не было при себе оружия.

– Итак, налицо чувство вины. Превосходно. Впоследствии вы, скорее всего, подумаете, что, поскольку он не смог помочь родителям, у него сложилось впечатление, что таким образом он – метафорически – застрелил отца, хотя на самом деле никогда не целился в него.

Дэвид внимательно ее слушает.

– По крайней мере, именно так и решил доктор Дресслер. Он был уверен, что Габриэль страдает от бреда, характерного для параноидной шизофрении. Поэтому изначально назначил лечение электрошоком.

– Электрошоком? – в ужасе переспрашивает Дэвид.

– В документах значится ЭСТ – электросудорожная терапия.

– О господи!

– На сегодняшний день ситуация с этим типом лечения лучше, элекрошоковая терапия считается эффективной в лечении пациентов с маниакально-депрессивным психозом, но редко применяется при шизофрении. Впрочем, в те годы ее использовали чаще и не так церемонились с пациентами: электрошок применяли без анестезии.

– Но какой лечебный эффект могли принести такие мучения?

– Из-за пропускания тока начинается судорожный припадок, происходит что-то вроде «встряски» мозга, «перенастройка», и формируются новые нейронные связи. Кроме того, побочный эффект этой терапии состоит в том, что пациенты становятся спокойнее.

– Доктор Дресслер лечил шизофренический бред моего брата электрошоком?

– Он полагал, что это шизофренический бред. Никто и не думал, что речь может идти о флешбэках, вспышках воспоминаний о том, что действительно произошло. С этой точки зрения у Габриэля не было ни паранойи, ни бреда. Он пережил травму, столь ужасную, что из его памяти вытеснились воспоминания о той ночи. Несколько лет спустя, в ситуациях, в которых, вероятно, присутствовали запускающие память раздражители, эти воспоминания возвращались к нему – в форме флешбэка или интрузии.

– Интрузии? – Дэвид нахмурился.

– Интрузия по сути своей похожа на флешбэк, но если при флешбэке человек вспоминает образы прошлого, видит их как странно смонтированный фильм на экране перед своим внутренним взором, то при интрузии у человека вдруг возникают те же чувства, которые он пережил в момент травмы. И травма переживается им вновь и вновь.

– Звучит ужасно.