Наедине

— Я не злюсь, Фима! — отлепившись от стены, он останавливается напротив и порывисто хватает ладонями мои плечи, впиваясь глазами в мое лицо. — Я не злюсь. Я не знаю, как мне вести себя с тобой. Не знаю, какой силы взрыв произойдет в твоей голове, если мне хватит глупости ляпнуть или сделать что-то не то. Я не знаю, как стать для тебя хорошим. Не знаю, как сделать так, чтобы ты не смотрела на меня такими круглыми от страха глазами, чтобы перестала видеть во мне человека, не заслуживающего доверия, способного сделать тебе что-то плохое. Фима, хватит разрывать мои нервы! Я просто хочу, чтобы ты мне доверилась. Но я не знаю, черт возьми, как это сделать! Мне кажется, я все уже перепробовал, но на тебя совсем ничего не действует. Любыми своими манипуляциями я добиваюсь лишь того, что ты отдаляешься от меня еще больше, хотя, — он негромко присвистывает, — больше вроде бы уже некуда. Я могу в лепешку перед тобой расшибиться, но факт останется фактом — мы чужие друг другу люди.

Я растерянно тереблю нижнюю пуговицу.

— Не все, — возражаю тихо, когда он замолкает, чтобы перевести сбившееся от долгих слов дыхание. Миха смотрит с недоумением, и мне приходится развить свою мысль. — Ты испробовал не все, Миш.

— Нет? — его губы кривятся в усмешке.

— Нет, — качаю головой, делая шаг ему навстречу.

— Это уже интересно. Может быть, как особенно недалекому, дашь мне подсказку?

— Я тебе ее уже давала, — напоминаю, кладя ладонь на легкую белую ткань его куртки, борясь с нарастающим желанием развязать широкий пояс и прижаться к его груди, уткнувшись носом в его теплую шею.

— Что-то с моей памятью, Фим. Или с головой. Другого не дано.

— Безумие не передается по воздуху, — протестую я.

— А как оно передается? — его лоб на секунду прорезает тонкая складка. — Скажем, если я сейчас тебя поцелую, мы сможем настроиться на одну волну?

— Ты, конечно, можешь попробовать…

— Я же попробую, — его ладони обвивают мою талию, а теплое дыхание щекочет нижнюю часть моей развороченной щеки. — Я попробую, Фим.

— Попробуй, Миш.

Он касается губами моего виска, запускает ладонь в мои распущенные волосы, просачивая отдельные пряди между расставленных пальцев, короткими поцелуями спускается к заново воспроизведенному шраму на моей щеке, и теперь уже я сама поворачиваю голову, ловя губами его губы. Он сжимает мое лицо, снова и снова приникая к губам, не позволяя отстраниться. Мне кажется, что еще никогда в жизни в мою голову не приходила идея лучше, чем навязаться Мишке, оставшись с ним наедине в его квартире, месте, куда не пробраться ни единому живому или виртуальному существу из моей прошлой кошмарной жизни. Я тяну вниз край пояса на его куртке, пробегаясь ладонями по груди, веду носом вдоль его напрягшейся шеи, касаясь губами кожи. Мне хочется продолжить свое небольшое исследование, но его ладони теснее смыкаются на моем теле, теперь я прижата к нему так, что могу лишь забросить ладони ему на плечи.

— Баш на баш, — шепчет Мишка мне на ухо, проводя ладонями выше, к ребрам, туда, где уже бьет разрядами нескольких молний. — Я не могу позволить тебе играть в одиночку.

— Очень жаль, — улыбаюсь, отталкивая его ладонью ровно настолько, чтобы можно было выбраться из-под его руки и проскользнуть мимо, но он задерживает меня сразу же, едва разгадывает мои нехитрые намерения:

— Помнишь, я говорил, что ты тоже меня интересуешь?

— Я помню, что ты еще не все мне показал, — намекаю на прерванную экскурсию по квартире, пытаясь одновременно убедить и его, и себя в том, что все идет правильно. — И, кстати, — он смотрит на меня вопросительно. — Говоря о том, что давала тебе подсказку, я имела в виду совсем другое…

* * *

Я открываю глаза, чувствуя, как неосязаемый страх понемногу захватывает каждую клеточку моего расслабленного тела. Таращусь в кромешную темноту, пока ритм сердцебиения не приходит в норму, а незнакомая комната не приобретает свои прежние очертания. Принятые по привычке таблетки почти помогли, я разбита, но хотя бы не помню, что за кошмары терзали мое сознание на этот раз. Точно знаю одно: они непременно вернутся, стоит мне закрыть глаза и попытаться снова заснуть. Помедлив, я решаю, что с меня хватит, сажусь в постели, чутко прислушиваясь к звукам внутри сонной квартиры, а затем, не слишком трезво взвесив все имеющиеся в моем вооружении за и против, мягкой поступью крадусь к прикрытой двери из спальни. В конце концов, почему бы и нет? Не далее, как пару дней назад я, застигнутая врасплох с самой красноречивой и странной уликой из всех возможных, сама призналась Мишке в любви, и хотя до него все равно ничего не дошло, моя уверенность в этом чувстве никуда не делась, напротив, я будто еще больше попадаю под его власть. Особенно, когда я нахожусь в Мишкиной квартире, где каждая мелочь так или иначе ассоциируется с ним, а сам он спит в соседней комнате, и от меня требуется только сделать несколько шагов, чтобы снова ощутить себя злостной нарушительницей зоны его личного пространства.