Наедине

Злобный огонек в его глазах, поразивший меня в момент его неожиданного появления, больше не виден; теперь Миха смотрит устало, взглядом человека, которому все глубоко осточертело. Он вновь тот, кого я ударила ножом в темноте клубной подсобки. Хороший запутавшийся парень, попавший не в то время не в то место. Не спуская с него глаз, точно ожидая, что в любую секунду он вновь спрячет свое лицо под маской ярости, я делаю короткий шаг вперед и останавливаюсь по левую руку от Стевича, чем перетягиваю к себе еще и его внимание.

— Фим, оставь это, — коротко бросает мне хозяин Клуба, явно недовольный моим вмешательством в его планы по выдворению Михи на улицу.

— Я… хочу узнать, что ему нужно.

Неизвестно откуда появившийся Никита бросает на меня быстрый взгляд, ободряюще хлопает Гошу по плечу и вместе с ним исчезает в людской толпе, которая, впрочем, уже рассасывается.

— Я и так тебе скажу ответ. По шее надавать ему нужно, вот что, — Стевич хмуро оглядывает замерших в ожидании развязки посетителей и в конце концов выдает. — Как хочешь, Фимка. Только уведи куда-нибудь этого болвана, иначе я за себя не ручаюсь. — откашлявшись, он мастерски цепляет на лицо свое самое дружелюбное выражение и обращается уже непосредственно к оставшимся благодарным зевакам. — Прошу прощения за это маленькое неудобство. Пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь. Отдыхайте, веселитесь, словом, будьте как дома.

Будь, как дома, путник…

Уже разворачиваясь спиной к оставшимся зрителям, он корчится и неуловимым движением пожимает мое запястье, прежде чем скрыться где-то у бара. Кажется, только теперь я понимаю, что музыка все это время не смолкала ни на секунду.

Ты только что хотела с ним поговорить. Дерзай.

Я буквально заставляю себя ступить навстречу Михаилу.

— Без этого никак нельзя было обойтись? — раздраженно скалится он, трогая пальцем рассеченную в драке нижнюю губу.

— Я не заставляла тебя махать кулаками.

— Ну да. Ты могла сказать тому парню, чтоб он не вмешивался.

— По-твоему, я виновата?

— Нет, блин! Я, — он вновь трет пальцем разбитую губу, кривится и в досаде покачивает головой. — Зашибись просто.

Подойдя ближе, несмело заглядываю ему в глаза:

— Ты меня напугал. Я… я не знаю, о чем ты говорил, но…

— Может, я несколько перегнул, — с неохотой соглашается Миха, не давая мне закончить.

Он садится туда же, где недавно сидели мы с Моной, благо место до сих пор никем не занято, и кладет локти на колени, небрежно свесив ладони вниз. Подумав, я осторожно пристраиваюсь неподалеку, меньше чем в полуметре от парня, и искоса на него посматриваю.

— Слушай, я не знаю, какие игры вы практикуете со своим дружком, только у меня нет никакого желания во всем этом участвовать. Но потолковать с ним придется, сама понимаешь. Так что просто назови мне его имя, или позвони ему, пусть приедет.

— … Кто приедет?

Миха смотрит на меня с сожалением, как на душевнобольную, и снисходительно разъясняет:

— Тебе лучше знать, кто он. Твой дружок.

— Никита?

— Тебе виднее.

Я совершенно запуталась:

— Ты хочешь о чем-то поговорить с барменом?

Он выдает недобрый смешок и качает головой:

— Ты совсем за идиота меня держишь? На кой черт мне твой бармен? Нет, конечно, если это он послал того придурка, с которым мы не сошлись во мнениях и малость повздорили, тогда другое дело…

Я, наконец, связываю его малосодержательные реплики со свежими царапинами на тыльной стороне его ладоней, которых определенно не было еще несколько часов назад. Желая проверить свою догадку, зачем-то хватаю его за руку, медленно веду указательным пальцем по свежесбитым костяшкам и уточняю:

— Ты еще с кем-то дрался сегодня?

— Какая догадливость, — ерничает Миха сквозь зубы, плохо маскируя напряженность, с какой он смотрит на мою руку, скользящую по его ладони.

Я будто бы прихожу в себя и спешно отстраняюсь от него.

— Почему ты решил, что я имею к этому отношение?

— Наверное, потому что тот парень мне об этом сказал. Прямым текстом; отвали, мол, от девчонки, иначе костей не соберешь… — Миха морщится, припоминая детали. — Ну, что-то вроде этого.

— Может, ты не так понял?

— Слушай, хорош мне уже по ушам ездить! — взрывается он, но быстро успокаивается и машет головой. — Дело в тебе. И это от тебя мне нужно отвалить, чтобы сохранить остатки здоровья. Давай, прикинь хорошенько, кто же тебя так любит?

Я инстинктивно отодвигаюсь от него и крепко обхватываю свое тело ладонями, молча уставившись в темный пол под своими ногами. Он либо что-то путает, либо бредит, потому что все это никак не может быть правдой. Никто из моих знакомых не стал бы грозить ему, тем более, что о той истории в подсобке никому не известно… Не думает же он, что я могла кому-нибудь о ней рассказать?

Мы все разрешили. Это какая-то нелепая ошибка.