Наедине

Я хмурюсь и вновь рву к себе руку.

— Отпусти! Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Не знаешь? — ядовитая ухмылка враз сходит с его тонких губ; теперь Миха смотрит на меня с нескрываемой злостью, раздумывает о чем-то и вдруг резко тянет за руку ближе к себе. От неожиданности я подаюсь вперед и теперь почти лежу животом на плоской столешнице, свободной рукой упираясь в самый край, чтобы удержаться по эту сторону стола, а не очутиться на коленях у Михи. От боли и унижения темнеет в глазах. Краем зрения подмечаю спешащего к нам Гошу, которому наверняка шепнули проверить ситуацию, и с облегчением выдыхаю, сообразив, что помощь уже близко.

— Что за черт? Эй, ты!

— Убирайся, — негромко ревет Миха, по-прежнему держа мою немеющую руку в тисках своей могучей ладони. — Сегодня я не буду бесконфликтным придурком, которого можно вытолкать взашей. Я уже начистил недавно одну рожу, могу начистить вторую.

Все остальное происходит так стремительно, что мне просто не предоставляется возможности вмешаться в назревающий конфликт.

Гоша за плечо разворачивает Миху к себе, и тот, мгновенно переменившись в лице, выпускает меня, вскакивает с места и бросается на опешившего от такого поворота событий охранника. Я сползаю со стола и вскакиваю следом, но вместо того, чтобы унести ноги из зала, зачем-то пытаюсь оттащить спортсмена, беспорядочно хватая его за двигающиеся локти, предплечья, ворот куртки. Впрочем, безрезультатно. На меня он не обращает никакого внимания, полностью сосредоточившись на охраннике. В схватке с Гошей он, конечно, ведет, хотя еще в первую нашу встречу я бы с уверенностью придерживалась мнения, что выйдет все с точностью наоборот.

Теряюсь, совсем не понимаю, что делать.

В какой-то момент я попадаю под горячую руку и отлетаю в сторону, едва не повалив на пол одного из зрителей, который вместо того, чтобы грубо одернуть, любезно придерживает меня за плечи. Испуганно отшатываюсь, но не ухожу; закусив губу, бросаю по сторонам взгляд, полный отчаяния. В таких ситуациях на помощь мог прийти лишь Гоша, но сейчас ему самому очень требуется толковый помощник, желательно с навыками рукопашного боя. Бар в другой стороне, отсюда не просматривается. Стевич может быть где угодно…

Я лихорадочно соображаю, как поступить. Вокруг меня все больше людей. Те, кто был близко к месту событий, теперь с интересом следят за стихийно возникшей дракой и даже не думают помочь мне разнять этот клубок. Конечно, народ по традиции жаждет хлеба и зрелищ, но не здесь же, черт возьми! Только не в этом месте.

Внезапно весь шум перекрывает один-единственный мощный рык:

— Что тут за балаган, мать вашу?!

И бесперебойно галдящие зрители вдруг разом замирают, начиная озираться в поисках говорящего, и я тоже поворачиваю голову, выискивая Стевича полным надежды взглядом. Если кому под силу прекратить весь этот кошмар, так только хозяину Клуба. Он уже совсем близко; ему даже не нужно прорываться сквозь образовавшийся круг, узнавшие хозяина посетители сами охотно расступаются, высвобождая ему путь к эпицентру конфликта. Стевич ни на кого не смотрит, двигается быстро и достаточно проворно. По лицу ходят желваки, видно, что он едва справляется с гневом. Он с силой пинает озверевшего Миху в бок, сталкивая парня с поверженного Игоря, и громогласно произносит:

— Проваливай отсюда.

Пользуясь тем, что проложенная хозяином дорожка еще не затянулась, я останавливаюсь за спиной Стевича и с ужасом оглядываю разверзнувшуюся передо мной картину недавних боевых действий. Игорь, с залитым кровью лицом, кое-как опирается на правую руку, пытаясь выпрямиться. Кто-то из посетителей протягивает ему ладонь. Михаил уже на ногах, стоит ровно, молчит и угрюмо скользит глазами по присутствующим, будто бы выискивая среди них кого-то тяжелым, налитым кровью взглядом. Его свитер в темных пятнах, губа разбита, но видимых серьезных повреждений я не вижу, и это почему-то здорово радует. Но когда взгляд парня останавливается на моем лице, я едва ощутимо вздрагиваю и давлю в себе малодушное желание спрятаться за спасительную спину Стевича.

— Ты оглох? — басом интересуется хозяин Клуба.

С видимой неохотой Миха переводит взгляд с меня на Стевича, краем ладони трет подбородок и едва кивает в мою сторону:

— Мне нужно с ней поговорить.

— Здесь всем что-то нужно, парень. — Стевич суров и непреклонен. — Но еще никто не кидался с кулаками на тех, кто просто выполняет свою работу. Тут тебе не место для демонстрации собственных сил, не бойцовский ринг и даже не заплеванная подворотня. Ты уже не первый раз попадаешься мне на глаза. Третьего не будет.

Михаил на него больше не смотрит, зовет меня:

— Фима.