Наемник

Впрочем, в одной области Рэпп сильно изменился. Он хотел стабильности в личных отношениях. Друзья стали занимать в его жизни еще больше места. Нет, они и раньше имели для него огромное значение, просто прежде Митч никогда об этом не задумывался. Ему было достаточно выйти из дома, сесть на велосипед, проехать квартал или два – и он обязательно наталкивался на игру в баскетбол или в стикбол[9]. Однако главное, чему Рэппа научила смерть отца: часы тикают. Все умрут. Раньше или позже, избежать смерти нельзя, а так как он не был индусом, Рэпп решил, что нужно извлечь максимум из единственного шанса. В результате он полностью сосредоточился на полях и кортах своей юности.

А еще Мэри… Рэпп встретил ее в шестнадцать. Он играл в баскетбол, она занималась на беговой дорожке. Митч не знал, любовь ли это с первого взгляда, потому что понятия не имел, что такое любовь, но никогда прежде у него не возникало такого чувства. Казалось, все эмоции, которые он когда-либо испытывал, соединились в единую волну эйфории, и Рэпп ужасно испугался, потому что понял: он не может ничего контролировать. К счастью, Мэри могла, и ей хватило мудрости и постоянства, чтобы не слишком его дергать. Ее отец был капитаном военно-морского флота и ярым поклонником лакросса. Вместе с тремя дочерями он с энтузиазмом посещал все матчи, в которых участвовал Рэпп. На протяжении всей средней школы Рэпп и Мэри встречались, потом учились в Сиракузах, где Мэри продолжала заниматься бегом и со временем поступила в школу связей с общественностью в Ньюхаусе. Она мечтала стать спортивным комментатором. Однажды поздним холодным декабрьским вечером Мэри возвращалась домой после семестра, проведенного за границей, и ее самолет был взорван в небе. В результате погибли 259 пассажиров и членов команды, а также 11 невинных душ на земле в Локерби, в Шотландии. Атака террористов, получившая название «Пам-Ам Локерби», обрушилась на Рэппа, как удар молота.

Они уже успели спланировать свою будущую жизнь, обсуждали детей, амбиции и страхи, но им и в голову не могло прийти, что один из них может погибнуть. И если Рэпп пережил смерть отца без особых потерь, то гибель Мэри оказалась для него сокрушительным ударом. Он потерял смысл жизни. Митч уже вернулся домой на рождественские каникулы и планировал встретить Мэри в Далласе после того, как она сделает пересадку в аэропорте Кеннеди. Как ни странно, когда Рэпп узнал о катастрофе, он ничего не ставил под сомнение, не пытался найти доказательства. Известие о падении самолета было во всех новостях, и Митч знал, что Мэри находилась на борту. Она успела позвонить ему из Хитроу перед самым взлетом.

Целую неделю он не мог прийти в себя, отказывался встречаться с другими людьми, в том числе с родителями Мэри, но утром в день ее похорон вышел из подвала чисто выбритый, в костюме и галстуке. Его мать и брат Стивен сопровождали Митча на похороны, где он стоял с каменным лицом в состоянии полнейшего ошеломления. Однако во время службы с ним что-то случилось. Шок, боль, невыносимая жалость к себе из-за того, что он больше никогда ее не увидит, не будет держать в своих объятиях, не почувствует запах… список продолжался и продолжался, как гремящий прибой, грозящий его поглотить.

В то утро Рэпп сидел на церковной скамье, слушал плач, наблюдал боль потери – и им вдруг завладело желание попытаться сбежать. Он не хотел делить свою сердечную боль с этими людьми. Никто из них не знал ее так, как он. Его мечты разбились. Его жизнь была вывернута наизнанку и уничтожена. Никогда прежде он не испытывал жалости к себе, и это вызывало у него тошноту.

Рэпп собрал воедино всю жалость к себе, спрятал ее в самый дальний уголок своего сознания и перекрыл ей выход единственным возможным способом – гневом, который постепенно превратился в доспехи. Впервые с того момента, как он узнал о гибели Мэри, Митч увидел выход. Слабый свет в далеком конце туннеля. Он еще не знал, что это такое, но понимал, что должен двигаться в его сторону. Только так он мог снова обрести надежду. Все остальные люди могли сидеть здесь и жалеть себя и друг друга, но только не он.

Рэпп хотел причинить кому-то боль, заставить заплатить. Он не знал, сумеет ли добиться поставленной цели, но с полнейшей уверенностью ощущал, что должен отплатить тем, кто в ответе за упавший самолет. Ему было все равно, правильно это или нет. Он понял лишь одно – только гнев мог удержать боль.