Наездницы

Декка с серьезным видом кивнула, Сарабет улыбнулась мне, но у Рэчел был такой вид, как будто она плакала: ее щеки были покрыты розовыми пятнами.

– Я польщена, – сказала я, и это было правдой.

Элис Хант осталась верна себе и едва взглянула в мою сторону. Я наблюдала за тем, как в столовую входят девочки, среди которых заметила Леону. Ее волосы были стянуты в тугой пучок на затылке. Она смотрела прямо на меня, как будто догадавшись, что я о ней думаю, но выражение ее лица не изменилось. Поговаривали, что ее семья страдает из-за финансовых затруднений. Сисси так и сказала – страдает, как будто недостаток денег был все равно что болезненная рана. Впрочем, это действительно была рана, к тому же очень тяжелая. Но Сисси не верила этим слухам, да и я тоже. То, как держалась Леона, говорило о ее богатстве. Тем не менее она почему-то не поехала домой на День благодарения.

Блузка миссис Холмс была застегнута у горла старомодной поминальной камеей, за стеклом которой лежала искусно заплетенная прядь волос покойницы. Чтобы понять, что это волосы, необходимо было внимательно присмотреться к камее – они больше напоминали лоскут фактурной ткани. Я знала, что в викторианскую эпоху все были помешаны на поминальных украшениях. Тогда многие надеялись, правда тщетно, что, наряду со спиритическими сеансами, они помогут им связаться с умершими. Впрочем, может, и не тщетно. Отец не верил в существование духов, но как он мог наверняка знать, что их нет?

У мамы был поминальный медальон, доставшийся ей от ее прабабушки. Он был изготовлен из чистого золота в память о смерти ее пятилетнего сына. Мои родители тоже для меня умерли. Эта незваная мысль сама собой возникла в моей голове, и мне стало стыдно. Я была плохой девочкой с плохими мыслями.

Миссис Холмс заметила мой взгляд и коснулась пальцами камеи. Мне нетрудно было представить себе, какой хорошенькой была миссис Холмс, пока не располнела.

Мне хотелось знать, носит она камею в память о ком-то или просто для красоты. Мне хотелось знать, как она познакомилась с мистером Холмсом. Предание Йонахлосси гласило, что мистер Холмс бежал с Севера на Юг, хотя никто не знал причины этого. Наиболее экстравагантной была версия, что он проиграл огромную сумму и бежал от кредиторов. Поговаривали также об утраченной любви (не миссис Холмс).

Я полагала, что в День благодарения нам позволят одеться в свою собственную одежду, но даже дочки Холмсов были в накрахмаленных белых блузках. Сарабет уже была достаточно взрослой, чтобы учиться вместе с первогодками, но я сомневалась, что она будет жить вместе с ними в одном из домиков.

Я привязалась к этим девочкам, в особенности к Декке, платившей мне взаимностью. Сарабет, которая пошла в мать, мне казалась хорошенькой, и даже унаследованная ею полнота, на мой взгляд, ее совершенно не портила. Рэчел была тихой и замкнутой. Я надеялась, что смогу научить ее не бояться окружающего мира, ну, хотя бы лошадей. И наконец Декка, жизненный путь которой, казалось, с самого начала был озарен магическим светом. Из всех трех девочек именно она была прирожденной наездницей. Возможно, именно этим объяснялось то, что я любила ее больше, чем сестер.

Внезапно я стала кому-то нужна, и мне нравилось это ощущение нужности. Декка подняла руку, и я заметила на ее тонком запястье браслет, украшенный бриллиантами и изумрудами.

– Какой красивый! – воскликнула я, проводя пальцем по четырехугольным оправам изумрудов, чередовавшихся со сверкающими круглыми бриллиантами. Для Декки это украшение было слишком шикарным. Даже Элис Хант не сводила глаз с браслета.

– Сегодня утром девчонки забрались в шкатулку с моими драгоценностями, – заговорила миссис Холмс. – Декка решила украсить себя наиболее изысканной из них.

Она вздохнула, но было видно, что она не сердится. Должно быть, праздник привел ее в доброе расположение духа. Мне пришло в голову, что по части украшений миссис Холмс обошла мою маму. Но мама хранила все свои самые лучшие украшения в сейфе.

Декка просияла.

– Я изысканная! – выкрикнула она, и Сарабет прижала палец к губам.

Миссис Холмс коснулась руки мужа, мистер Холмс посмотрел на нее, однако было видно, что он погружен в свои мысли. Но потом он резко встал.

Шум в комнате немедленно стих, впрочем, как и всегда, когда он произносил молитву. Только я впервые сидела так близко, чтобы разглядеть, как это происходит. Не успели колени мистера Холмса разогнуться, как в комнате воцарилась тишина.

– Дай руку, – прошептала Декка, увидев, что я продолжаю сидеть, сложив руки на коленях и не замечая ничего вокруг себя.

Судя по всему, за главным столом было принято браться за руки.

Мистер Холмс склонил голову, но его мелодичный и низкий голос звучал отчетливо, доносясь до каждого сидевшего в комнате. Я следила за ним настолько внимательно, насколько это было возможно с наклоненной головой. Он благодарил Бога за нас, за здоровье, за счастье, а по случаю Дня благодарения еще и за дух щедрости и благородства.