Награда для рыцаря (СИ)

Прошло несколько дней после той роковой ночи. На следующее утро после неё Лале проснулась в домике с ясной головой, готовой вновь вернуться к обыденной жизни. Ночной разговор с Асланом помог Лале вернуть мысли на своё место и отбросить все переживания.

Девушка ещё немного времени провела в домике, а к обеду решила вернуться во дворец. Шахи-хатун и другие женщины гарема встретили её глубокими сочувствующими взглядами, хотя Лале старалась не обращать на них никакого внимания. Когда она проходила мимо слуг или стражи, то до её ушей доносились обрывки фраз, горестно описывающих тот вечер. Слухи расползались по дворцу со скоростью ветра. Но благо разговор о Мехмеде и Лале уступил место такому событию, как возвращение султана Мурада. Это единственное, что порадовало Лале за эти дни.

Но сейчас жизнь возвращалась в прежнее русло. Время правления младшего сына султана постепенно забывалось как страшный кошмар. После уезда опозоренного юноши, девушка так и ощутила этот вкус свободы и надежды на тихую жизнь.

Сегодня Лале ничего не оставалось делать, как заканчивать писать трактат о становлении Османской империи, сидя в женской части дворца. В зале гарема присутствовал тихий шум, который иногда долетал до ушей девушки.

Сегодня женщины вели себя на удивление тихо. Многие просто вышивали различные орнаменты на одежде, кто-то обсуждал новые закупленные ткани или платья. Гуль-хатун и Шахи-хатун скрылись от девичьих глаз, явно обсуждая что-то серьёзное. Это заставило Лале немного насторожиться.

Девушка уже обмакнула перо в чернильницу, как в гарем вошла Нурай. Это особа всегда умела привлекать на себя всё внимание. Она медленной походкой прошлась по зале и села на подушки. Её красное одеяние слегка встряхнулось и плавно опустилось на ковры.

Через мгновение в гарем вошли Гуль-хатун и наставница Лале. Заметив вошедшую Нурай, Гуль-хатун нахмурилась.

— Непригоже дамам опаздывать, Нурай-хатун, — твёрдо произнесла смотрительница гарема, усаживаясь в центр комнаты. — Сейчас должен состояться важный разговор, поэтому султан Мурад приказал созвать всех женщин во дворце.

Все девушки и Лале отложили свои занятия, обращая внимание на женщину.

Гуль-хатун оглядела всех и продолжила

— Султан Мурад вернулся на престол. Но рано или поздно он вновь уступит его Мехмеду, — смотрительница тихо вздохнула, а девушки зашептались. Лале нахмурилась. — Но пока жизнь будет такая же, как и до ухода нашего истинного правителя. Единственное, что Падишах сказал мне лично, что девушкам из знатных семей скоро будут подбирать мужей.

Лале тут же словила на себе несколько завистливых взглядов. Но сама мысль о скором замужестве никак не согрела сердце девушки. Скорее только испугала его. Лале не хотела выходить замуж. У неё были мысли, что она может достичь гораздо большего, если её мечты и цели будут посвящены учебе, а не мужчинам.

Дальнейший разговор Лале не слушала, больше отдавая внимание работе над трактатом. Постепенно слова Гуль-хатун перестали звучать, и гарем заполняли более оживленные голоса девиц. Теперь они были громче и веселее, чем до этого.

Лале вновь взяла перо в руки. Но как только она вывела первую букву нового предложения, тут же раздался звонкий голос Нурай.

— Вот уж чего не ожидала от неё, — засмеялась девушка, — Настолько ужасно станцевать и при этом не умудриться провалиться сквозь землю от позора. Надо же так уметь!

— Нурай-хатун! — громко отдернула её Шахи-хатун. Девушка тут же смолкла. — Это ужасно, если знатная дама вроде вас позволяет себе распускать слухи. Извольте беседовать тише, иначе поделитесь с другими женщинами, чтобы ваш разговор услышали из первых уст, и он не передавался дальше.

Нурай лишь моргнула глазами, но после чего выпрямилась, расправляя плечи, и начала.

— Я слышала, что когда наш султан был в Константинополе, он пригласил на вечер одну богатую даму, якобы потому что она оказала ему некую услугу. В назначенный вечер эта девица не явилась, поэтому к султану пригласили новую, которая, к слову, совсем не умела танцевать, — Нурай фыркнула. — Но всё же, она станцевала, но говорят, что султан был очень недоволен ею.

— Восточный танец — искусство, — подала голос Гуль-хатун. — А если танцуешь для мужчины, то настоящее волшебство.

Лале, до этого увлеченная картами военных походов, прислушалась.

— Когда танцуешь для мужчины, то следует отдавать внимание не столько технике, сколько эмоциям. Я думала, что это всем известно испокон веков.

— Но в данной ситуации первая девушка поступила очень глупо. Не явиться на встречу с самим султаном? Это как же надо себя не уважать?

— Не стоит думать за других, — продолжила Гуль-хатун. — Я считаю, что девушка подумала, якобы султан хочет её отблагодарить. Поэтому она и не явилась. Но если бы ситуация имела обратный порядок, то танец надолго бы запомнился султану.

— То есть, — подала голос Лале, откладывая пергамент в сторону, — Вы хотите сказать, что если бы девушка сама захотела отблагодарить султана, то танец вышел бы лучше? Но ведь знатные дамы не танцуют для мужчин.