Найденка (СИ)

Эх, лучше бы Бэл отвернулся и не смотрел. Молодого альфу словно ударили под дых. Тата? Да не может быть! Кто угодно, только не тата, отец шестерых омежат, всегда ласковый, нежный с детьми.

Был ласковым и нежным, Бэл. Был, увы. Уже нет. Сейчас в нем властвует злобный, питающийся насилием и кровью лесной дух.

Кто-то дернул сзади за рубаху, требуя внимания, и Бэл обернулся. Папа продолжал тянуть, звал отойти. Ох, попал… Ведь именно папа и научил своего первенца читать по губам!!!

Получается, старший супруг кузнеца тоже понял, о чем коротенько переговорили друг с другом Рыся и Мил. Что дальше? Устроит скандал? Вряд ли. Пусть и старший, пусть и родивший единственного в семье альфенка, он остается омегой и власти никакой не имеет. К тому же…

Ввалившиеся в общинную двое прервали ход мыслей Бэла. Помещение моментально наполнилось ароматом меда и трав, мелодичным постукиванием и позваниваем сталкивающихся амулетов. Кто и когда позвал шаманов, о духи чащоб?!

Никто. Сами приперлись, незваные. И отнюдь не к Милу. Дар брезгливо держал на ладони перед грудью гладенький, красный, в синих прожилках, небольшой камешек со вставленной в него бронзовой петелькой, в руках у Мира был глиняный кувшин. Выглядели беты жутко серьезными. Надвинулись ощутимой стеной Силы, Мир брякнул кувшин на стол.

— Брат! — Дар протянул застывшему с открытым ртом кузнецу амулетик. — Это же твоя вещица? Верно? Я ничего не попутал?

Таур посмотрел, отчаянно вскрикнул и шарахнулся прочь, потянулся в прыжке к валяющемуся на скатерти ножу, которым недавно резал лозу для корзины, но шаманы не дали убежать.

Навалились, вцепились пиявками, скручивая. Поселившийся в кузнеце шур опомнился слишком поздно, духу оставалось лишь выть и биться.

Надежно связанного, оглушающе орущего, плюющегося и извивающегося взбесившейся змеей, альфача аккуратно положили на устилающую пол общинной медвежью шкуру, заботливо подсунули ему под голову поданную кем-то из детей подушку.

Тело, вместилище шура, не виновно и не должно пострадать от неаккуратного обращения. Если получится изгнать духа, ему еще жить да жить, сыновей-омежек замуж устраивать, ковать в кузне подковы и лемехи, младший супружник, вон, на сносях, наследник наложника почти течного приволок.

Покончив с обездвиживанием Таура, шаманы повернулись к столпившимся вокруг домочадцам. Среди присутствующих при пленении шура не плакали только Бэл и Рыся, остальные шмыгали носами и горестно всхлипывали, размазывая по щекам катящиеся слезы. Были напуганы происшествием донельзя.

Омеги, что взрослые, что дети. Поревут — и перестанут. На то и омеги. Соленая водица — их спасение в любой ситуации, требующей нервного напряжения. Иначе не выдержат даруны тягот хозяйственных, альфячьего произвола, беспрерывных детских капризов и сломаются, перегорят.

— Рыся, — окликнул Дар маячащего чуть в стороне от не принадлежавшей ему семьи ученика: — Бери Бэла, приготовьте для Таура лежанку во дворе, пожалуйста, накидайте соломы. И побыстрее — темнеет уже. Нужно успеть с обрядом.

Свершилось. Добрались-таки шаманы до шура. Теперь — беспрекословно повиноваться обоим и страстно, без перерыва молиться небу, лесу, земле, воде и ветрам послать им удачи в тяжелом, шаманском бою. Вряд ли шур сдастся без сопротивления.

====== Часть 5 ======

Омежий, наполнивший деревню от края до края, не смолкающий с рассвета траурный вой накатывал волнами, сводил с ума. Непокрытые затылки пекло высоко стоящее полуденное солнце. Стертые о черенки лопат ладони немилосердно горели, сочились из полопавшихся волдырей сукровицей. Огненно кусались налетевшие роями на потные, разгоряченные работой тела оводы.

Копающие могилу парни, альфа и бета, не замечали ни жажды, ни боли, ни других неудобств. Они и видели-то плохо, бедные, едва различали окружающее из-за застилающего глаза марева слез.

Парней хотели сменить, и неоднократно. В деревне уважали и любили Таура, многие плакали по отошедшему в страну духов мастеру — кузнецу вполне искренне. Но Рыся и Бэл уперлись баранами, отказывались и с упорством кротов рыли, рыли, рыли.

Накопанную ими землю оттаскивали корзинами прочь омеги — трое взрослых, юноша семнадцати весен отроду, подросток и шестеро мал мала меньше. Семья покойного почти в полном составе. Яр, младший супруг, не смог — рожал.

Возле неуклонно углубляющейся ямы периодически появлялись, по очереди, шаманы, прибегали стайками соседские ребятишки, волокли скорбящим переданные родителями немудреные питье и еду.

Страшно остаться без главного кормильца роду. Бэл — замечательный, умелый и ловкий альфа, прекрасный охотник и кузнец совсем неплохой, но слишком еще юн, плюс сердцем добр. Как теперь без отца управится с кузней и хозяйством? Похоже, родню Таура ждут тяжелые, голодные времена.

— А первый омежка-то у Таура подрос хорошенький, ладный, — между тем, издалека шептались за спинами супругов-омег альфачи, особливо те, кто постарше да посостоятельнее. Теребили тронутую сединой волосню, облизывались. Приглядывались, приценивались заранее, предвкушая возможную добычу, тешили проснувшуюся похоть.