Наказание и исправление

— Берите, пожалуйста, — охотно протянул я ей корзину.

— Ой, да неужто это мне? — ахнула она. — Я бы с удовольствием взяла, да денег не захватила…

— А вы бесплатно возьмите. — видя, как этой женщине хочется приобрести мою корзину, я решил отдать мой товар просто так — ради её счастья.

— Правда? — казалось, верила и не верила женщина.

— Конечно, пользуйтесь на здоровье.

— Вот спасибо, вот уж никак не ожидала! — глаза её засветились радостью, а улыбка озарила всё лицо. — Меня подруга в лес за ягодами для варенья послала, а корзины у меня не нашлось. Во что же, думаю, ягоды наберу? А тут ваш товар…

Подумать только — я доставил радость незнакомому человеку, отдав свой товар даром! На душе сделалось так светло и хорошо, что я уже ничуть не жалел, что останусь без сытного обеда — в самом деле, разве гнилая казённая еда не сможет подкрепить силы?

— Молодец! — похвалил меня Афанасий. — Счастлив тот, кто счастье от чистого сердца даёт.

Июнь, 11

Глава IX

Более деньги на еду не занимали моё воображение. Вместо этого в мою жизнь являлись люди с ласковыми глазами и добрыми сердцами. Они встречали нашу партию на работах, а я дарил им вещи собственного плетения. Всё так и продолжалось, пока Гагин, всегда всё видевший и знающий, не сказал мне резко и грубо:

— Глуп ты, как сибирский валенок! Тебе время даётся на хлеб насущный заработать, а ты всё даром швыряешь. Этим тунеядцам ведь только и надо того! Остаёшься без пищи, ну и пёс с тобой!

И Гагин, взвалив обвязанные кирпичи на свою исполинскую спину, пошёл на завод. Я в ответ смиренно промолчал, так как знал, что люди, даже если не каторжане, всё равно не тунеядцы. Нет, в таких поселениях, как Сибирь, все куда трудолюбивее… Однако слова матёрого преступника задели мою гордость, и я твёрдо решил на следующий день первому же покупателю продать своё плетение. Да и не только замечание Гагина было тому причиною. От употребления казённой еды, которую было даже сложно назвать едою, мне часто бывало нехорошо. А ведь понятно всем: кому нехорошо, тому труд не принесёт ни удовольствия, ни результатов. Да какой был труд! Мы всё чаще строили и копались в земле, а утомительней всего было изготавливать кирпичи и таскать их на завод для обжига. Раньше мы и по лесу с бревном могли пройтись, и в лугах что-нибудь из камней возвести, а теперь с утра до вечера с кирпичами в ямах глины протолчëмся. За весь день нужно было налепить из глины этих кирпичей штук чуть ли не двести. Поэтому не только я, но и все наши про себя и вслух жаловались на эту изнурительную работу, сравнивая её с перемешиванием воды в ступе, и со светлой печалью находили ту тяжёлую работу более увлекательной. Как я понял вскоре, тяжёлые дела наоборот, занимают душу и развивают силу, а бессмысленные, вроде этой бесконечной лепки из глины, утомляют смертельно. Но ещё грустней, когда знаешь, что даже тёплого освежающего чая у тебя не будет, и простого мягкого хлебца тоже. Продолжают кормить холодными щами, в которых только и есть, что тараканы. Тоскливая сегодня в моём дневнике запись… А всё потому, что этот вечер кажется тоскливым. Комар, залетевший с улицы, вьётся над моей головой. Пёс Друг давно заснул под окнами, Афанасий тоже начал дремать под умолкающий разговор усталых арестантов… Только и слышно, как весёлый Рыжик носится по двору, всё ещё не желая засыпать. Каждый раз, когда я слышу или вижу этого маленького щенка, во мне теплится надежда на то, что всё будет прекрасно и никакой беды не произойдёт… Как мне хочется верить, что я не ошибаюсь!

Июль, 24