Наложница для дракона инквизитора

Я всегда была одна. И надо продолжать выживать не надеясь на сомнительных инквизиторов. Опрометчивый, идиотский поступок. На улице, каждый, кто улыбается тебе, не задумываясь, воткнет нож в спину. Тут так же. Нельзя об этом забывать. Спасибо, Дарки, что ткнул носом в истину – каждый сам за себя.

- Проходи, София, - индюк явно в хорошем расположении духа. Предвкушает горячую ночку.

Хочется сказать: «Ни хрена тебе не обломится!», только, увы, боюсь, шансов у него гораздо больше, чем у меня вырваться.

Медленно иду к столу. Индюк наблюдает за каждым моим движением. Усаживаюсь за стол.

- Угощайся, сегодня повара приготовили особые блюда, - протягивает мне бокал. Влажные от слюны губы поблескивают. А за его спиной возвышается самая жуткая и пугающая штуковина – огромная кровать.

- Не стоило утруждаться, - стараюсь держать язык за зубами. Сейчас как взбеленится, ка-а-ак разложит меня…

Окидываю стол взглядом, есть и пить все равно ничего не буду, опасно. А вот ножик надо незаметно умыкнуть. Хотя сомнительно, что он мне поможет одолеть дракона, я ж не баба-воительница какая-то.

- Это особый вечер, София, - коробит от этого имени, и вдвойне тошно, когда оно исходит из его рта. – Как твое самочувствие? – прищурился и смотрит так, словно ждет особой реакции, что-то ищет в моих глазах.

- А как я себя должна чувствовать, когда меня плетью на глазах у толпы отхлестали? – чем больше на него смотрю, тем сильнее к горлу тошнота подкатывает.

Как же хочется встать и побежать от этого места как можно дальше. Верните мне мою прошлую жизнь! На улице было в разы лучше, там я была хозяйкой своей судьбы.

-  Ты заслужила наказание, и я был с тобой мягок. Тем более, тебе оказали помощь, даже шрамов на коже не останется, - делает большой глоток из своего бокала и отправляет в рот кусок жирного мяса.

- А шрамы в душе? А унижение? А дрянной осадок, который остался, его как излечить?

Смотрит на меня как-то странно, словно чего-то не понимает. Хмурится. Потом вдруг плотоядно улыбается.

- София, после этой ночи ты забудешь обо всем. А если будешь покладистой, то более не ощутишь прикосновение хлыста, только если сама не попросишь, - в светло-желтых глазах появляется блеск, озабоченный, отвратный. Тянет руку, увитую перстнями, ко мне. Поспешно прячу свои руки под стол. Не вынесу его прикосновений.

- Покладистой, ваше индюшиное величие? То есть спокойно позволить себя изнасиловать? Только потому, что ты возомнил, что тебе все можно? Походу тебе корона одну извилину мозга передавила! Ты вообще в курсе, что близость по взаимному согласию происходит, а не только по твоему желанию? – все, меня снова несет.

Я держалась. Долго держалась. Но мерзотность индюка зашкаливает, и мое терпение лопнуло, разлетелось по комнате, и я готова даже ценой жизни защищаться. Помру, но гниде не дамся! Хватаю нож и сжимаю в руке. Он не обращает внимания на это. Он вообще странный. Продолжает на меня смотреть. Моргает. И не вижу гнева на лице.

- Ты изменишь свое мнение, когда попробуешь королевской ласки, - и говорит он теперь иначе, растягивает слова.

- Дари свою ласку тем бабам, которые этого хотят. А от меня отцепись!

- Удосужиться чести попасть ко мне в опочивальню… это честь. Ты знаешь, сколько наложниц мечтают… - тут он странно потряхивает головой, смотрит на меня затуманенным взглядом. Он чего, напился? Вроде нет…

- Я с радостью уступлю им место, скажи, кого позвать, мигом организую, - только, по-моему, ему пофиг на мои слова. Даже если его трехэтажным матом сейчас покрою, не отреагирует.

- София… - бормочет и… утыкается рожей в свою тарелку.

- Индюк?! – зову, затаив дыхание. Никакого ответа.

Тогда набираюсь смелости и тычу его вилкой в руку. Ноль реакции. Сильнее. Ничего. Даже не пошевелился.

Вот оно счастье, привалило! Надо ловить момент! Не успела я сообразить, как использовать предоставленную возможность, как дверь в королевскую спальню открывается. Оборачиваюсь, сжимаю нож в одной руке, вилку к другой. Я готова к атаке.

Во всем черном, в неизменной маске в спальню короля входит Дарки. Невозмутимо оглядывает открывшуюся его взгляду картину, словно именно это он и ожидал увидеть.

– Это ты его вырубил? – зачем-то еще сильнее сжимаю в руках свое орудие.

– Ага, – проходит к столу. Поднимает индюка, смотрит в его лицо в потеках жира и прилипшей зелени.

– И что теперь? – морщусь от отвращения. Зрелище вызывает рвотные спазмы.

Как это недоразумение стало королем? Как стало, еще можно понять – по наследству. А как он управляет миром?

– Надо его уложить, – поднимает индюка, не прилагая каких-либо усилий, укладывает на кровать.

– И, типа, скажем утром, что все было? – смотрю на него со злостью и чувством благодарности.