Наложница для дракона инквизитора

– Легче не станет… пока он… он… та-а-а-ам, – и завыла так протяжно, что самой жутко от своего воя стало.

– Твои слезы тоже только у тебя силы отнимут, – укоризненно покачал головой.

Дал знак, ко мне вышла пожилая женщина, одетая во все белое, и пригласила следовать за ней. Я поплелась с опущенной головой.

Дракон был прав, немного стало лучше, даже в мозгах просветлело, после того как смыла с себя плевки индюка. Хотя сидя в белоснежной огромной ванной, я все же успела всплакнуть. Слишком какой-то сентиментальной становлюсь, ранимой, вроде на меня это не похоже. Этот мир однозначно меня меняет.

– Так значит, вы были королем… ранее? – спросила, усаживаясь за маленький столик у камина. Дракон сидит напротив и наливает мне в большую чашку ароматный, горячий напиток.

– Верно.

– А как получилось, что вы прос… – осеклась, наверно «просрали» прозвучит немного некультурно, – Потеряли трон? Позволили захватить власть болотным гнидам? Да так, что даже сейчас не можете их назад в болото загнать. Вызволить своего сына, наконец! – снова думаю, как он там избитый… в лапах у мразей…

– Наварра когда-то процветала. Ты бы влюбилась в этот мир, если бы увидела его ранее, до того как к власти пришел отец Мартегана. Но тогда было все слишком хорошо, не было угроз и войн, царили мир и гармония, и мы расслабились. Никто не брал в расчет болотных драконов, которые испокон веков жили на своей территории и ни на что не претендовали. У них были собственные владения, куда никто не лез, да и они редко покидали пределы болота. Это всегда были довольно слабые драконы, но их численность постоянно увеличивалась. Ими управлял Маркон, отец Мартегана, – вздрогнул, будто само упоминание ему причиняет боль. – На болоте с ними обитала ведьма.

– Женька?!

– Кто? – изогнул бровь, прям точь-в-точь как его сын.

– Эвдж… как-то там…

– Мать Эвджении. А ее дочь уже продолжила дело.

– А папаша кто?

– Цапля, но он очень быстро сбежал от матери Эвджении. А ведьма обозлилась на весь мужской род, в особенности на меня, потому как я отказался насильно возвращать ей возлюбленного. Тогда врата между мирами были открыты, хоть и были ограничения, но ей удалось их обойти. Ведьма придумала заклятье, которой позволяло питаться болотным драконам энергией игры, и при этом всегда выигрывать. Отсюда и пошел миф, что истинного правителя нельзя обыграть. На самом деле, настоящий король никак не привязан к игре. А вот самозванец не может без нее жить, потому как, там заключена сила. И чем больше проигравший злится и горюет об утраченном, тем больше питает дракона.

– О’кей, стали сильнее, и что?

– Заручившись магической поддержкой, чувствуя в себе прибывающую силу, они напали. Похитили мою жену, – протер глаза, голос дрогнул. Его боль явственно чувствуется в воздухе. – Не только ее, почти все мои приближенные остались без жен. Не буду говорить… что они с ними делали… Но шантажом и угрозами они заставили меня отказаться от трона… я хотел ее спасти… их всех…

Замерла. Его страдания настолько физически ощутимы, что у меня пропал голос, не могу издать ни звука. Но взяв себя в руки, дракон продолжает.

– Заставили меня подписать унизительное соглашение… а потом убили ее… жутким способом… Ведьма поставила магический щит, сквозь который я не мог переступить. Не мог напасть или хоть как-то навредить болотным чудовищам. Я вынужден был с позором уйти, вместе с самыми верными драконами. И мой сын… Даркмор… вынужден был подписать еще более жуткое соглашение…

– Какое? – нервно облизываю пересохшее губы.

– Преданно служить новому королю. Отречься от отца и своего рода. А если он поднимет руку на нового господина, то тут же упадет замертво. Маркону нужен был дракон нашего рода, чтобы удержать власть. Мой сын подписал, чтобы спасти мать, меня, наш народ, который они грозились вырезать, и чтобы находиться при дворе и хоть как-то контролировать происходящее.

Представляю, как Дарки было трудно предать семью, пойти в услужение к захватчикам, и не иметь возможности даже плюнуть в гниду. Вот почему, он не мог прямо меня защитить в игровом зале. Многое становится на свои места. А переживания только растут. Как же он там? Ведь не пожалеют, наоборот, будут упиваться его болью…

– А где этот Маркон сейчас?