Нам идти дальше

В комнату вошла Надежда Константиновна. Ее лицо выражало беспокойство, хотя и улыбалось. Она сообщила:

— В одном из залов «Ландольта» сегодня дошло до драки, представляете? Сейчас проходили мимо соседи и рассказывали. «Ваши товарищи, говорят, любят доказывать свои доктрины с помощью кулаков». Горький юмор!

— Это, наверно, Зурабов, — сказал Стопани. — Кулаки у него литые из чистого железа! Я лично просто завидую.

Бородатый милый Александр Митрофанович каким был, таким и остался. Доброта и мягкость светились в каждой черте его лица. Эти три года он прожил в вечных скитаниях — то и дело приходилось уходить, скрываться от полиции. А глаза были чистые, ясные; нет, это был не загнанный человек, а твердый, убежденный революционер, которого невзгоды жизни и лишения только еще больше закалили.

Последнее время он жил в Ярославле и хорошо работал в «Северном союзе».

— Иногда нужны и кулаки, — продолжал он защищать Зурабова, — мне и самому иногда хочется дать кое-кому из наших противников в морду!

Раздался общий сдержанный смешок — не очень веселый. Владимир Ильич неодобрительно покачал головой. Эмигрантских потасовок на политической почве он не терпел, а в Женеве они не были редкостью.

— Ничего не поделаешь, у Зурабова кавказский темперамент, — весело сказал Мартов.

Из угла на него укоризненно смотрела Надежда Константиновна. Стараясь не глядеть на нее, Юлий Осипович протестующе пожал плечами: мол, при чем тут он? Не хотят ли его упрекнуть в том, что он голосовал за переезд в Женеву? Чепуха. В Лондоне тоже были бы драки.

— Страсти, страсти! Характеры! — произнес Юлий Осипович как бы в свое оправдание.

— Нет, страсти и характеры далеко не все объясняют, — возразил Владимир Ильич. — У нас уж был разговор на эту тему. Кстати, недаром утверждают, что самое верное и прекрасное средство для обуздывания страстей — это ясное понимание их. С Зурабовым и другими товарищами придется побеседовать. А пока давайте вернемся к первому пункту.

И Владимир Ильич снова обратился к своим страничкам. Перечитал первый пункт, четко и внятно выделяя каждое слово. В предельно сжатой, как пружина, формулировке говорилось: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций». Стопани попросил Владимира Ильича, снова прочесть этот пункт.

— Охотно, — согласился Владимир Ильич. — В нем суть проекта. Самая соль.

С особым ударением он перечитал слова: «личным участием в одной из партийных организаций». Вслушавшись в эту формулировку, Александр Митрофанович удовлетворенно кивнул.

— А как еще иначе можно? — спросил он и в недоумении развел руками. — Когда идет борьба, то кто может стоять вне партийной организации?

— Вот, вот, — улыбался Владимир Ильич, довольный, что Стопани сразу уловил главное.

— Конечно, — говорил тот, — носить партийный билет в кармане могут захотеть многие, а надо работать, организовывать рабочих, устраивать демонстрации, стачки, перевозить и распространять литературу. Иначе просто нельзя!

— Бесспорно! — подхватил Владимир Ильич. — Только в этом случае у нас действительно будет боевая партия пролетариата, а не клуб политических дискуссий, как кафе «Ландольт». Ну, а ты что скажешь, Юлий Осипович? — обратился Владимир Ильич к Мартову.

Юлий Осипович задумчиво морщил лоб.

— Я опять сильно похудел, правда? — проговорил он, проводя сразу обеими руками по впалым щекам. — Спать надо ложиться раньше, вот что. Да-с. А насчет проекта что можно сказать? Есть у меня кое-какие собственные соображения, и я их уже высказывал. Но будем считать, что прочитанный нам проект в данной стадии наиболее отвечает моменту.

Владимир Ильич усмехнулся:

— Ответ уклончивый.

— Ведь я не скрываю своих мыслей, — продолжал Юлий Осипович, задетый за живое.

Действительно, у него были иные соображения о характере устава, особенно по первому пункту. Юлий Осипович даже пытался набросать свой проект устава. Набросок получился неудачным, и он это сам признал. Особенно восстал Владимир Ильич против рыхлого и «расширительного» толкования принципа членства в партии, которым был проникнут первый пункт мартовского наброска.

У Юлия Осиповича этот пункт звучал так: «Принадлежащим к Российской социал-демократической рабочей партии считается всякий, кто, признавая ее программу, активно работает для проведения в жизнь ее задач под контролем и руководством органов партии». Получалось, что членами партии могут объявлять себя и люди, не состоящие в одной из ее организаций и не обязанные подчиняться никакой дисциплине.

Юлий Осипович не стал настаивать на своем проекте. Ему показалось, что вообще нет особой разницы в той и другой формулировке. И сейчас, снова повторив это, он сказал, что не возражает, чтобы именно набросок Владимира Ильича был предложен предстоящему съезду.