Нам идти дальше

Шагая в город берегом озера, встретили Аксельрода и Потресова. Оба о чем-то спорили. На озере каталось много публики. Проехали на лодке Махновец, его сестра — Лидия Петровна, Зурабов и Стопани. Их спорящие голоса далеко разносились по озеру. Недалеко от улицы Каруж на углу видели Засулич, Мартова, Шотмана и Дейча. Последний с жаром убеждал в чем-то Веру Ивановну и неистово жестикулировал. На повороте к «Ландольту» наткнулись на группу делегатов во главе с Гусевым и Лядовым. Они обрадовались встрече с Владимиром Ильичем, и все вместе зашли в «Ландольт».

В кафе за столиком шли оживленные толки. Сегодня тут царило мирное настроение. Гусева потащили к себе какие-то делегаты. Владимир Ильич пожалел: хотелось поговорить с ним. Человек жизнерадостный, энергичный, интересный.

Бородатый, в очках, за которыми светились умные глаза, очень молодой, хорошо образованный, Гусев начинал революционную деятельность еще в петербургском «Союзе борьбы». Теперь это был зрелый профессионал. Все, что Владимир Ильич знал о нем, подтверждало, что Гусев из наиболее надежных искровцев. В ростовской стачке, прогремевшей на всю Россию, Сергей Иванович — так звали Гусева, — показал себя умелым партийным организатором. Тысячи рабочих участвовали в этой стачке.

Те, которые утащили к себе Гусева, настойчиво упрашивали его спеть что-нибудь. В конце концов уговорили, и тот запел. У Гусева оказался сильный, приятный баритон. Он спел две арии из опер, и все горячо принимали певца. На бис он спел «Нас венчали не в церкви». Владимиру Ильичу очень понравилось пение Гусева, и особенно его растрогала последняя песня. Надежда Константиновна радовалась, что он хоть в этот последний вечерок перед главной схваткой отдыхает всей душой.

Поздно вечером он шел домой к себе на Сешерон с Надеждой Константиновной и братом. Дмитрий Ильич рассказывал о сестрах, о матери, о жизни в Москве.

На озере пели. Вдали мягко рисовались зубчатые силуэты затонувших в ночной синеве гор, смутно выступали белыми пятнами дачи на берегу. Шагать бы, шагать по этой ночи и думать о людях одно только хорошее, доброе. Ведь все они неизбежно разные, и каждый спешит к своей цели, видит какую-то свою мечту в жизни. Люди разные, а связь между ними должна быть единой.

— Единая связь, — произнес громко Владимир Ильич, забыв, что он не с кем-то разговаривает, а отвечает своим мыслям. — Одна! Единая и сильная связь, — повторил он, удивив спутников, которые вели разговор в эту минуту о чем-то другом.

«Священный огонь», — подумала Надежда Константиновна и крепко прижала к себе руку Владимира Ильича, с которым шла рядом.

5

Выезжали в Бельгию тайно, небольшими группами. Во главе каждой группы ставили делегата, знающего языки.

Опустела редакционная комната при типографии, где печаталась «Искра».

— Уехали на дачу, — отвечали посетителям, которые приходили сюда искать кого-нибудь из редакторов. — Время летнее.

Делалось все, чтобы замести следы, не потащить за собой в Брюссель ищеек заграничного отдела русского департамента полиции.

Конечно, не все верили слуху об отъезде редакторов «Искры» на отдых. В русском подполье слова «на отдых» и «на дачу» означали просто «тюрьму». А здесь, за пределами России, что могли означать эти слова? Догадывались, конечно, в чем дело, но где соберется съезд, не знали.

Большое скопление россиян в одном поезде было бы замечено. Разъезжались поэтому в разных поездах и по различным, заранее разработанным маршрутам.

Путь лежал через Францию, Германию и Люксембург. Когда ехали долиной Рейна, дивные картины вставали за окнами вагона. На холмах в отдалении возникали причудливые видения средневековых замков с башнями, подъемными мостами и рвами, старинные монастыри.

Поражали крошечные расстояния, к которым россияне не привыкли. Не успели оглянуться, как очутились в столице Бельгии — Брюсселе.

После Женевы Брюссель показался большим современным городом.

Делегаты, не бывавшие тут прежде и мало знавшие бельгийские порядки, восхищались: вот где социалистам свобода! Никто их тут не гонит, не преследует, а лидер бельгийских социалистов Эмиль Вандервельде даже заседает в парламенте. В России это немыслимо, там нет парламента.

Когда сходила с поезда группа, которую возглавлял Владимир Ильич, кто-то из делегатов с облегчением вздохнул: слава богу, тут не придется придерживаться осточертевшей в русском подполье конспирации. Владимир Ильич взял этого товарища под руку и мягко сказал:

— В Брюсселе, который перед вами, написан «Коммунистический манифест», здесь развито социалистическое движение. Это верно. Но хозяин здесь — королевская полиция, а не социалисты. Так что не очень-то завидуйте, — закончил Владимир Ильич и рассмеялся. — И, пожалуйста, об осторожности не забывайте.

Действительно, неприятности начались с первых минут. Сперва забрюзжал бельгийский обыватель.