Нам нельзя

Оставляю в гардеробе сноуборд и верхнюю одежду, прохожу в зал. Заметив меня, парни оживляются и машут руками. Помимо Никитоса и Руса, за столиком три какие-то левые бабы и Жанна. Судя по раскрасневшимся довольным лицам, все уже успели закинуться горячительным. Веселые, взбодрившиеся после гонки по склонам, максимально настроенные на бурное продолжение отпуска. Я еще не присоединился, но уже чувствую себя лишним на этом празднике жизни. Тело, как деревянное, тупая боль в мышцах, в мозгах сплошные загоны.

— Макс, — окликает меня знакомый голос. Мама. Черт, а она-то тут что забыла? Ресторанов в поселке хренова туча, но закон подлости сегодня упорно работает против меня.

Остановившись в проходе, резко сворачиваю с намеченной траектории.

Мама спешно поднимается из-за столика и тоже направляется мне навстречу.

Кристина и братья Красильниковы приветственно кивают. Они теперь весь отпуск вчетвером будут тусоваться? У нее же вроде девичник, или я чего-то не понимаю?

— Хорошо, что я тебя встретила, — в лице матери читается беспокойство и одновременно облегчение. Она кивает на ближайший свободный стол. — Пойдем там присядем. Нужно поговорить.

Знаками даю понять друзьям, что скоро буду. Они само собой не в восторге. Моей маман определенно очень много в эти новогодние праздники, а тусоваться рядом с предками — такое себе развлечение, даже если эти предки не твои, а лучшего друга.

Раздраженно выдохнув, опускаюсь на стул. Мама усаживается напротив меня. Проницательный взгляд оценивающе осматривает с головы до ног, вокруг губ собираются тонкие едва заметные морщинки. Она напряжена, нервничает, а у меня внутри личный Армагеддон и нет ни малейшего желания утешать ее и успокаивать.

— Извините, но столик забронирован. Мы можем предложить вам другой, — тактично сообщает подоспевший молоденький официант.

— Мы заказывать ничего не будем и освободим столик через пятнадцать минут, — вежливо улыбнувшись, отзывается мама. Понимающе кивнув, парень уходит.

— Мам, давай быстрее, меня друзья ждут, — поторапливаю я.

— А ты почему не с ними? — она складывает локти на столе, как прилежная школьница, и немного подается вперед, дотошно всматриваясь в мое лицо. — Вы разве не вместе поехали кататься?

— Разошлись немного. Я отстал.

— Они больше часа здесь, — пытается меня подловить на вранье.

— Я сильно отстал, — почти не вру, но вдаваться в подробности не намерен.

— Максим, что происходит? — склонив голову, мама устало вздыхает. В бирюзовых глазах плещется тревога.

— Ты о чем? — делаю вид, что понятия не имею, что она имеет в виду.

— Почему на звонки не отвечаешь? Эдгар тоже не смог с тобой сегодня связаться, — в голосе просачиваются горькие нотки.

— С папой мы вчера разговаривали, а сегодня я на склоне был. Извини, но во время спуска проблематично болтать по телефону. Ты об этом хотела поговорить?

— Что тебе сказал отец?

— Именно то, что ты влила ему в уши, — получается грубо, но, черт, они оба меня реально достали со своими нравоучениями.

— Разве я не права? — мама упрямо поджимает губы. — Или не имею права беспокоиться о своем сыне?

— Конечно имеешь, — соглашаюсь я. — Но ты нагнетаешь, мам. Делаешь из мухи слона.

— А я так не думаю. Не нужно считать меня слепой старой клушей, — она бросает на меня негодующий взгляд.

— Я так никогда не считал. Ты точно не старая клуша. Не прибедняйся. — усмехнувшись, отвечаю я.

— Ты с ней спал? — она, наконец, переходит до сути своих претензий, а я уж думал, так и будем ходить вокруг да около.

— Мы там всю ночь провели. Как ты думаешь?

— Ты понял, о чем я спрашиваю, — мама повышает голос, глаза мечут молнии. Вот как с ней разговаривать в таком состоянии. Что бы я ни сказал, она все равно устроит мне вынос мозга, потому что ответ ей уже известен. Лгать бессмысленно. Я понимал это с самого начала.

— Сашу не трогай. Инициатива исходила от меня, — твердо отвечаю я.

Мама закрывает глаза, делая глубокий вдох, рефлекторно сгребает скатерть в кулаки, отчего елочное украшение в декоративном горшке заваливается на бок. Я ставлю его на место и, наклонившись, накрываю кисти матери ладонями.

— Ты устраиваешь трагедию на пустом месте. Накручиваешь себя, отца. Зачем? Мы с Сашей…

— Даже имя ее слышать не хочу, — шипит мама, распахивая глаза. — Поклянись, что ты больше с ней не увидишься, — бескомпромиссно требует она.

— Я не указываю тебе, с кем ты можешь общаться, а с кем нет, — убрав руки, откидываюсь на спинку стула и выразительно смотрю на оставленный ею столик, где она прекрасно проводила время в мужской компании. — Постарайся ответить мне тем же. Мам, я тоже имею определенные права. Одно из них — не спрашивать у тебя разрешения. Время, когда ты могла мне что-то запретить, давно осталось в прошлом.

— Значит, мое мнение для тебя ничто?

— Сейчас твое мнение предвзято и продиктовано эмоциями. Когда они схлынут, ты поймешь, что Саша не заслуживает такого отношения лучшей подруги.

— Лучшая подруга не стала бы лезть в постель к моему сыну, — яростно возражает мама.

— Она никуда не лезла, — упорно стою на своем.