Нам здесь жить

– Понимаешь, века через два у России на юге появится мерзопакостная соседка по кличке Османская Порта, а проще говоря – Турция. И сколько от нее мук претерпит наша страна – уму непостижимо. Так вот если эту гнусную страну придушить в зародыше, то России удастся избежать такого количества бед, что просто ой, как любят говорить у тебя в Одессе. А сейчас это вполне осуществимо… Я как-то с одним из купцов на торжище разговорился, и он рассказал, что нынешний правитель турков Осман (в его честь потом страну назовут) уже год как осаждает некую византийскую крепость Брусу. Вот мне и подумалось, что если гарнизону крепости помочь отбиться…

– Да ее взяли поди давным-давно, – фыркнул Сангре.

– А вот и нет, – уверенно возразил Улан. – Читал я об этой осаде в одной книге лет пять назад. Необычная она, потому и запомнилось. Дело в том, что осаждать ее начал султан Осман, а закончил его сын Орхан – очень уж долго она длилась, целых десять лет. Прямо не Бруса, а Троя. Так вот если туркам под этой крепостью перца на хвост насыпать, то они, глядишь, и притормозят со своими дальнейшими захватами, а то и вовсе дергаться перестанут.

– Почему?

– Приток-то в их армию солдат удачи сократится, кому охота у неудачников служить.

– Предлагаешь поехать к ним на помощь? А толку с нас двоих? – поморщился Сангре и, оглянувшись на десяток литвинов и жмудинов, добавил: – Даже если Гедимин еще людей подкинет, все равно… – не договорив, он махнул рукой.

– Действовать по-разному можно, – улыбнулся Улан. – Можно помогать друзьям, а можно пакостить врагам. В этом случае вполне хватит нас двоих. Вот представь, все священники, а лучше муллы, чтобы этой же веры, со стен крепости проклинают турецкого полководца, а затем мы осуществляем придуманный тобой сценарий с Узбеком, то бишь отправляем этого Орхана на свидание с Мухаммедом. Сдается, в этом случае напуганные турки сами снимут осаду и в ближайшую полсотню лет не станут связываться с Византией. Раз боги не одобряют, чего уж тут. Опять же сам Орхан молод, и сыновья у него если и имеются, то совсем мелкие или вообще в колыбели. Получится в точности как ты про Орду рассказывал, то есть большой раздрай. Точнее, еще хлеще, поскольку у них конкурентов там – только успевай отстреливать.

– Да-а, интересный ты закрутил сюжетец, – уважительно прокомментировал Сангре.

– А в этом времени вообще скучать не придется, даже если на десять или на двадцать лет остаться. Да что двадцать. Если по уму, то здесь столько всего надо сделать, что и до конца жизни навряд ли уложимся.

– Только не нашей, – поправил его Сангре.

– Ты уверен?

Петр недоуменно уставился на Улана.

– Дружище, вы делаете недоумение на моем лице. И к чему вообще этот разговор о сроках нашего пребывания тут? Да еще по столь неприятной нарастающей: три, шесть, десять, двадцать, вся жизнь… Или я чего-то еще не знаю?

Улан сокрушенно вздохнул и… занялся подсвечником, неспешно снимая щипцами нагар с каждой из трёх горевших свечей. Покончив с этим, он повертел щипцы в руках, аккуратно отдирая присохшие обгорелые фитильки.

– Щас побью и не дам плакать, – предупредил Сангре.

Улан еще раз вздохнул и, продолжая возиться с очисткой щипцов, негромко произнес:

– Знаешь, по моим прикидкам даже после устроенного на болотном островке взрыва вернуться обратно у нас навряд ли получится.

– И не надо произносить это столь трагичным тоном, ты ж не Гамлет. Согласен, гарантии нет. Островок может не опуститься – раз, таинственная штука не включится – два. Получается фифти-фифти. Так что с того? Все равно надо рисковать. С островком совсем просто: коль не выйдет открыть ларчик сразу, мы найдем кувалду потяжелее, в смысле порцию пороха побольше, и шарахнем по крышке шкатулки вторично, то бишь учиним новый бабах. С агрегатом же…

– Дело не в том, включится он или нет, – перебил Улан. – Опасность как раз в том, что все пройдет удачно, поскольку тогда может получиться еще хуже.

– Не понял?

– Судя по имеющимся фактам, он заработает далеко не так, как нам бы хотелось, а наоборот, и мы с тобой окажемся…

Не став договаривать, он скривился, махнул рукой и, наконец-то оставив щипцы в покое, взял вместо них с подноса, стоящего посредине стола, один из небольших серебряных кубков. Покрутил его в руке, любуясь простенькой гравировкой, затем взялся за кувшин с неизменным квасом. Понюхав содержимое, удовлетворенно кивнул и начал наполнять кубок. Наливал неторопливо, да и пил не спеша, явно оттягивая момент неминуемого продолжения разговора.

– Уланчик, я таки не Станиславский, а потому скажи «ша» этой драматической паузе, – не выдержал наконец Сангре, – и раскручивай до конца свой триллер, а то ты меня окончательно перезапутал и теперь я еду здесь и не понимаю там. Скажи толком, что означает в твоем понимании «наоборот» и где мы окажемся.

Улан поставил пустой кубок обратно на стол и, тряхнув головой, резко обернулся к Петру.