Наместник ночи

– Мой брат ненавидит меня, считает врагом, хочет быть единственным, кто владеет небом. Он всегда злился, что приходится делить поднебесье со мной. Злился, когда ветер пел мою песню… И добился своего: теперь в Полуночи летает лишь он один. Что ж, пусть так. Эмпирей может ненавидеть меня сколько угодно, но если ему попадутся живые… – Калике поморщился. – Простите, я сделал все, что мог.

– Ну, так и будем стоять у входа? – Раздраженный стражник подтолкнул ребят к пещере. – Давайте, я хочу успеть на ужин.

Франц и Филипп, превозмогая страх, шагнули в гулкий мрак пещеры.

Шли медленно, оступаясь на скользких камнях. Призрачные фонарики стражников освещали черные скользкие стены гигантского туннеля, а в спины мальчикам то и дело упирались острые копья.

Вдруг Франц споткнулся и упал, рассадив кожу на ладонях об острые камни. Филипп дернулся было назад, к брату, но темноглазый хризалида остановил его копьем:

– Сам встанет. Эй ты, пошевеливайся!

Франциск зашипел, поднимаясь, и тут лишенный языка стражник подал ему руку. Мальчик вцепился в древесную ладонь, которая оказалась на удивление теплой. Второй стражник, выругавшись в адрес напарника, злобно повернулся к Филиппу. А голубоглазый хризалида, сделав Францу знак молчать, ткнул когтем в кровь на руке мальчика и быстрым движением что-то нарисовал на его запястье.

Вертикальная черта и еще четыре, отходящие в разные стороны. Елка?

Франц недоуменно посмотрел на провожатого. Тот выпучил глаза, замотал головой и дернул мальчика за рукав, показывая, что рисунок нужно спрятать.

– Быстрее! – рявкнул стражник, закончив ругать Филиппа. – Тоже мне, жалельщик нашелся. Вот и хорошо, что тебе язык вырвали, чертов врун!

В конце туннеля оказалось широкое отверстие, за которым пол был выложен узорной плиткой, поблескивавшей в тусклом свете невидимых факелов.

– Хранитель Лжи пробудился, – ухмыльнулся хризалида. – И ждет вас.

Глава 12 о Хранителе Лжи и его часах

Франциск слышал, как быстро и гулко колотится его сердце. Он сглотнул вставший в горле комок. Не помогло. Из глубины живота подкатил второй, а когда мальчик сглотнул и его, поднялся третий. И Франц понял, что страх не исчезнет.

Его колени подрагивали, когда он вслушивался в мертвую тишину. Там, в неизвестном зале, выложенном темно-красной узорчатой плиткой, было тихо.

Слишком тихо.

А когда бывает чересчур тихо, это не просто тишина.

Это чье-то молчание.

– Пошел.

Темноглазый стражник стукнул древком копья по плечу Франциска. Но голос хризалиды теперь звучал гораздо тише. Чтобы не спугнуть чью-то тишину?

Близнецы вошли в большую, окутанную багровыми сумерками пещеру. Стены уходили далеко по правую и левую руку и лишь смутно угадывались во тьме. Каменные колонны тускло и влажно блестели в сиянии светильников. Напротив входа, у дальней стены виднелось возвышение с троном, к которому вели ступени. Трон был багрово-красный и походил на зуб, вырванный из каменной полости пещеры. Подлокотники все в щербинах и сколах, высокую спинку венчал частокол острых камней.

У подножия трона стоял какой-то предмет, в половину человеческого роста, покрытый кроваво-красным бархатом.

В центре пещеры, на пути от входа к трону, в полу тускло поблескивал золотистый металлический люк, напоминающий канализационный, только украшенный странными символами и письменами.

Стражники были явно удивлены, что Хранителя Лжи нет в его пещере. Они замерли по обе стороны от ребят, вскинув копья, и уставились на трон.

С него смотрела пустота.

Чем больше Франциск глядел на трон, тем глубже страх проникал в сердце. От этого молчания – невыносимого молчания – и сгустившегося в краях пещеры мрака, от пугающей пустоты мир расплывался перед глазами, и Францу чудилось, что он проваливается в глубокий колодец. Тонет в черной бездне.

Воздух сдавливал горло.

Тьма дышала в затылок Францу, и ему казалось, так пройдет целая вечность. Он хотел уже шагнуть к Филиппу и взять его за руку, но тут издалека донесся негромкий звук. Это напомнило мальчику шуршание насекомого, которое сбежало из банки, заползло под обои и теперь копошится там, скребет лапками, ворочается чешуйчатым телом.

Хризалиды, казалось, затаили дыхание, и пещера погрузилось в еще более гулкое безмолвие, в котором слышалось лишь далекое, медленно приближающееся поскрипывание.

Франциск повертел головой, пытаясь определить источник звука. В дальнем углу, при свете висящих на колоннах светильников, в стене обозначилось круглое отверстие, полное тьмы. Из него и доносились приближающиеся шуршащие шаги. От этих звуков, разлетающихся долгим гулким эхом, волоски на руках Франца встали дыбом.