Нанолит

Так продолжалось до начала зимы, когда снег наконец-то покрыл все дорожки своим ровным мерцающим покрывалом. Гуляя по привычному маршруту, Майя не заметила припорошенную снегом ветку и, споткнувшись, сильно растянула ногу. Иванов, видя, что девушка почти не может передвигаться самостоятельно, взял ее на руки и понес обратно в деревню. Майе не оставалось ничего другого, кроме как обнять его за шею, чтобы сохранить равновесие. До домика Майи было около километра, но Иванов прошел это расстояние с постоянной скоростью, ни разу не остановившись и, похоже, даже не запыхавшись. Дойдя до дома Майи, он не останавливаясь внес её в дом – дверь она не запирала – и осторожно усадил на диванчик в маленькой гостиной. Наскоро сбросив куртку и присев на корточки, Иванов приступил к осмотру.

На Майе были не обычные для зимней погоды в деревне валенки, а сапоги, которые ей достали в городе по большому блату. Черные и высокие, они совсем не походили на изделия местной промышленности – видимо, были импортными. Польскими, или возможно даже гэдээровскими. Иванов аккуратно расстегнул молнию на голенище и стал осторожно стаскивать обувь с пострадавшей конечности. Майя морщилась от боли и пару раз вскрикнула, пока он производил эту манипуляцию. Второй сапог дался гораздо меньшей кровью. Иванов отставил их в сторону, на коврик, и принялся осматривать опухший сустав. Он столкнулся со следующим препятствием – на Майе были темные колготки и теплые зимние брюки, которые мешали разглядеть пострадавшее место в подробностях. Иванов вопросительно посмотрел на Майю и взглядом показал ей на одежду, которая не давала ему осмотреть поврежденное место.

Майя сначала не поняла его взглядов, а потом, внезапно почувствовав, что он имеет в виду, покраснела так, что он даже испугался, не хватит ли ее удар. Она попыталась сама посмотреть на свою ногу, но неловко пошевелила ступней и, снова скривившись от боли, оставила эту попытку. Иванов, всё также не произнося ни слова, стал осторожно снимать пухлые тёплые штаны с девушки. Так как он очень старался причинить как можно меньше беспокойства пострадавшему суставу, это заняло несколько долгих минут. Быстро отряхнув штаны от остатков снега, он аккуратно повесил их на спинку стула. Потом он такими же осторожными и постепенными движениями стянул с Майи ее темные колготки. Девушка не сопротивлялась, покорившись его молчаливому напору, только натянула кофту на бёдра так, чтобы прикрыть свои трусики. Иванов, впрочем, не обратив на её бельё никакого особого внимания, положил снятые колготки на сиденье стула и вернулся к осмотру сустава. Как он и предполагал ранее, это было скорее всего простое растяжение. Он вспомнил всё, что узнал к этому времени о анатомии и физиологии человека, и попробовал ментально нащупать центр боли. Это было не очень просто, обычно для таких целей использовался универсальный медицинский блок, который был способен в том числе и усиливать его природные возможности. Но медицинский блок остался на орбите вместе с лабораторией, и Иванову приходилось обходиться подручными средствами, то есть собственно, самими руками. Он снова напряг свою мыслесферу, и на этот раз ему показалось, что он нащупал что-то похожее на болевые и регенеративные центры нервной системы девушки. Он сосредоточился и несколькими направленными ментальными импульсами постарался погасить боль. Рикошет заставил сморщиться от ответной боли его самого. Он, не ожидавший такого острого ощущения, на секунду потерял самоконтроль и провалился глубоко в сознание девушки. Он вдруг увидел сам себя – её глазами – увидел мужчину средних лет, сильного, волевого, от которого исходил неуловимый запах уверенности и надежности, именно запах. Сознание Иванова, вошедшее в резонанс с сознанием Майи, воспринимало это именно как запах, и он был для неё – для него? – очень привлекательным и манящим, хотя она сама и не готова была признаться в этом даже самой себе…

Иванов мощным усилием воли вышел из сознания Майи. Психоконтакт продолжался всего несколько секунд. Она удивленно охнула, осторожно пошевелила ногой, потом покачала ей сильнее и произнесла с нерешительным удивлением в голосе:

– Перестало болеть… совсем перестало… как вам это удалось? Что вы со мной сделали?

Иванов ответил далеко не сразу. Контакт с разумом девушки как будто сорвал в его голове пломбу с какой-то важной части человеческого организма, до этого момента находившуюся на консервации. Его холодный разум исследователя и ученого внезапно оказался неспособным справиться с эмоциями, которые неожиданно овладели всем его существом. Он смотрел на обнаженные ноги девушки, и ему хотелось кричать от восторга, от осознания ее красоты, от осознания ее близости, от осознания того, что он чувствует ее, чувствует всей кожей, хотя и не касается ее сейчас даже кончиком пальца.