Нантская история

— Когда барону Веттскому миновало пятнадцать, он приступил к неоплаченным счетам своего отца. О, его монету вряд ли кто мог позабыть. В поисках тех, кто погубил его почтенного родителя, он разорил все окрестные земли, казня без суда и разбирательства что чернь, что благородных господ. Через пару лет после того, как он взялся за восстановление справедливости край уже выглядел так, точно там похозяйничала чума и пожар. В родовых землях сир Гунтерик также не являл особой милости. Со своих вилланов плату он взыскивал с драконьей лютостью, а уж когда собирался вершить суд… Баронский замок, при старом хозяине немного мрачноватый, впал в запустение и превратился в пыточный острог. Любой из его подданных с большей радостью вырвал бы себе глаза и отрезал голову, чем явился бы по доброй воле к нему на разбирательство, неважно, на чьей стороне в тяжбе была истина. Никто в точности не знает, отчего сиру Гунтерику вздумалось предлагать свои услуги графу Нантскому. Вероятно, убийства безоружных вилланов перестали его удовлетворять, а население края снизилось настолько, что любимая забава барона скора могла стать неосуществимой из-за полного безлюдия. При дворе графа ему, и правда сказать, жилось веселее. В первый же год он успел поучаствовать в дюжине дуэлей, и в каждой из них взял плату жизнью. Не очень искусный фехтовальщик, он обладал, тем не менее, такой животной яростью, что сокрушал противников одним лишь своим натиском. Он не был особенно привередлив и не искал повода, его свирепый нрав позволял ему найти причину для ссоры в любой мелочи. Он карал своих противников за кривой взгляд, за померещившуюся ему улыбку, за собственные домыслы. В скором времени граф Нантский понял, что если не удалить сира Гунтерика от двора, он перекалечит или перебьет половину его знамен. Этого он допустить не мог. Сир Гунтерик был отправлен далеко на восток, нести слово Господне враждебных племенам аваров и хорватов. Народ в тех краях живет и верно дикий, прозябающий в язычестве. Если так, пришествие сира Гунтерика должно было показаться им сошествием ангела с огненным мечом в руке. Или, точнее, демона из самых страшных глубин преисподней. Гунтерик явил там весь свой гнев. Он сжигал села и города, без всякой милости или пощады. Как ураганный ветер, он набрасывался на любое селение и разметывал его в клочья, не ища причин. Те люди были язычниками, и среди них водилось много враждебных Церкви и Империи, но даже они не заслужили подобного. Сир Гунтерик полагал, что ему выдано высочайшее право чинить что угодно и править теми землями так, как заблагорассудится. Он сжигал посевы, обращал в бегство целые племена, проводил карательные набеги и вскоре весь восток зароптал при имени Кровавой Стрелы — так его прозвали в тех краях. Человек более рассудительный, чем он, пожалуй, поспешил бы убраться оттуда, но барон Веттский никогда бы не опустился до бегства. Он не допускал и мысли, что сам может сгинуть в том кровавом море, которое породил. Ярость вела его все дальше и дальше на восток, любое сопротивление лишь распаляло его. Как опьяненный зверь, он рвался вперед, не обращая внимания ни на что. И он сложил голову в своем последнем походе, как и должно было случиться.

— Мало что известно о последнем походе сира Гунтерика, — сказал Бальдульф, — Даже нет доподлинных вестей, как именно он сложил голову.