Наондель

Наши шаги эхом отдавались в залах, когда мы спешно шли по ним. Эстеги указывала дорогу, и меня поразила мысль, что она бывала здесь раньше. Она, простая служанка, перемещалась по дворцу свободнее, чем я, жена визиря. Я посмотрела на ее длинную худощавую тень, скользившую по полу, и на мгновение ощутила укол зависти. Как отражение луны в воде Анджи. Потом все чувства снова притупились.

Старуха лежала в комнате, среди теней и дрожащих языков пламени. У изножья ее кровати сидели несколько плакальщиц. Лица их уже были выкрашены в белый цвет, в руках они держали латунные колокольчики и звонили в них, распевая скорбные песни, которые сопровождают в нужном направлении дух, покидающий тело. На столике рядом с кроватью стояли блюда и кубки со всем тем, что потребуется Изани ак Ошиме-чи в ее последнем пути. Золотые и серебряные монеты. Фимиам, табак и вино. Семь ракушек для семи рыб. Посмотрев на эти предметы, я вспомнила, что мои родители умерли без этих даров. Моему брату и сестрам никакие плакальщицы не помогли найти верный путь.

Изани полулежала, откинувшись на высокую горку шелковых подушек. Полог вокруг ее кровати был раздвинут, но внутри все равно было темно. Эстеги упала на колени у двери. Медленно, с достоинством, я подошла к постели свекрови.

Поначалу она не заметила меня. Ее узкие губы двигались, словно пытаясь выдавить слово или дыхание. Ввалившиеся глаза метались туда-сюда. Руки неподвижно лежали на одеяле. Я подалась вперед, посмотрела ей прямо в глаза.

– Я здесь, матушка.

Весь яд, скопившийся во мне, вложила я в эти слова, но произнесла их так тихо, чтобы плакальщицы не услышали меня.

– Я здесь, чтобы ты отправилась в последний путь, как того заслуживаешь.

Ее бегающий взгляд обратился на меня, руки дернулись.

– Искан. Искан.

– Его здесь нет. Он в Ареко. Я послала гонца, но боюсь, он может не успеть вовремя. Мало ли что может случиться с гонцом по дороге.

При этих словах я улыбнулась ей – этой улыбке я научилась у самого Искана.

– Но мы можем поговорить об Искане, если хочешь, матушка.

– Да. Мой сын. Мой прекрасный сын.

Дыхание ее стало прерывистым. Она встревожилась. Не испугалась. Пока.

– О нем я многое могу поведать. Желаешь послушать? Я начну с начала. Позволь мне рассказать обо всех тех жизнях, которые загасил твой любимый, твой драгоценный сын.

Она сделала вдох, пытаясь заговорить, но я не позволила ей этого сделать. Я рассказала ей о всех смертях, в которых был повинен Искан. Начала с самого начала. Не пропустила ни одной подробности. Я сидела, склонившись вперед, к самому лицу старушки, немилосердно перечисляя все имена, все страшные деяния, которые знала. Я могла все это доказать. Показать связь. Поначалу она мне не верила. Поджала губы, отвела глаза. Но закрыть свои уши она была не в силах. Не могла отделаться от моего голоса. Когда я дошла до отца Искана, как он убил его и что сказал после того, взошло солнце. Она закричала, я схватила ее за руку и сделала знак плакальщицам не прекращать пение – конец уже близок.

– Лгунья, – прохрипела она. – Дай мне воды.

– Ты испытываешь жажду? – прошептала я в ее ухо. – Преступления твоего сына утомили тебя?

Я взяла со стола рядом с кроватью пустой кубок и приложила к ее губам.

– Вот, выпей эту прохладительную воду. Пусть она приободрит тебя, как ты приободряла меня, когда я тосковала по своим сыновьям. Когда оплакивала своих дочерей, которых Искан убил. Надеюсь, она подарит тебе ту же прохладу.

Плакальщицы звонили в свои колокольчики, наступил день, а Изани все не испускала дух. Я начала опасаться, что Искан может и вправду успеть к ее постели, прежде чем ее дух покинет тело. Пойдя на огромный риск, я подкупила гонца, чтобы он не торопился, отдав ему одно из своих украшений. Я решила не думать о том, что сделает со мной Искан, если узнает об этом.

Я говорила обо всех злодеяниях, которые совершил Искан, и, наверное, еще добавила такое, о чем только догадывалась. Изани извивалась, как червь, изо рта у нее вырывался кислый и тухлый запах, но дух отказывался покидать тело. Она желала видеть своего сына. Этого я не могла допустить. Она не сможет меня предать, я не доставлю ей такого удовольствия перед смертью.

– Он никогда не приносит жертв духу своего отца, – шепнула я ей в самое ухо. – Не отдает ему почестей. И я знаю, тебя он тоже не будет славить.

Я улыбнулась, зная, что даже если она не увидит моей улыбки, то услышит ее в моем голосе.

– Но хорошая невестка чтит память своей умершей матери. Она приносит жертвы в нужные дни. Следит за тем, чтобы дух не бродил голодный, с пустыми руками среди других мертвых. Тебе повезло, что у тебя такая добрая невестка. Она выкажет тебе все те любовь и уважение, которые ты выказывала к ней. Я дам тебе то, что ты заслужила, отняв у меня моих сыновей, заполнив их уши и сердца ложью обо мне.