Наондель

Скрывать живот оказалось легче, чем я думала. Искан, похоже, стыдился, что позволил мне соблазнить его. Мне, старой некрасивой женщине, когда у него столько красивых наложниц, которых можно призвать к себе в постель. Я подумала, что он, вероятно… не знаю. Я была настолько наивна, что надеялась – что-то изменилось. Но он избегал меня. У него и раньше не было привычки посещать мои комнаты, а я почти не выходила, сидела тихо. И не было больше Изани, которая могла бы все разнюхать и донести сыну. Время тянулось долго, ведь я решалась выйти в сад только в те дни, когда с точностью знала, что Искана нет во дворце. В большом зале дайрахезина я не появлялась вовсе. Я шила одежду для малышки – шила и тщательно прятала. Читала и переписывала поэзию. Рисовала. Но вскоре мне стало этого не хватать. В те моменты, когда я знала, что большинство обитательниц дайрахезина где-то в другом месте, я пробиралась в маленькую библиотеку и читала свитки, хранившиеся там. Это были в основном классические произведения, которые я много раз читала и ранее, но какое-то время они меня развлекали. Когда я все перечитала, во мне пробудилось желание почитать еще. Казалось, девочка в моем чреве, которая уже вовсю вертелась и барахталась, требовала не только пищи. Она желала знаний.

Мне было известно, что у Искана есть большая личная библиотека. Там у него собраны свитки со всех уголков мира, в том числе на языках, которых он не знает, – только для того, чтобы лишить других возможности воспользоваться содержащимися в них знаниями. Внезапно я ощутила голод по этим книгам.

Единственным, кто навешал меня в этом добровольном плену, стал Сонан. Держа свое слово, он иногда приходил ко мне. Не так часто, как того бы хотелось мне, и даже не так часто, как хотелось бы ему. Но каждый раз, когда ему удавалось ускользнуть от пристального взора Искана или Корина. Корин собирался жениться на дочери наместника в Амдураби. С собой в брак он брал четырех наложниц, одна другой красивее. И он, и Искан были заняты приготовлениями, и время от времени Сонану удавалось незаметно прокрасться в мои комнаты. Помимо Искана, мои сыновья – единственные мужчины, которым разрешается входить в дайрахезин.

Юный и неопытный, он ничего не заподозрил по поводу моего положения. Я надевала широкие куртки, а он никогда не видел беременных женщин. Мы часто сидели за моим лучшим столом, а я заранее заботилась, чтобы там стояли самые вкусные блюда, которые любил мой сын. Мне было грустно от того, что я сама не могу чего-нибудь из них испечь или приготовить, но давала слугам подробные указания, как и что делать. А какая радость сидеть напротив моего младшего сына, не под присмотром внимательных глаз, без язвительных комментариев Изани и ее неприязни. Никто не мешал мне, я могла вдоволь насмотреться на его прекрасные глаза, его мягкий подбородок, его летучую улыбку. Если мне хотелось, я могла взять его руку. Ощущать ее тепло, прикосновение его кожи к моей.

После четырнадцати лет, проведенных в разлуке, он держался со мной немного сдержанно. Любезно и уважительно, но естественной близости между нами не было. Изани наговорила ему про меня всякой лжи, а его отец и старший брат привили ему неуверенность в своих способностях и умении мыслить. Он хотел поверить, что я любящая мать, но не решался. По крайней мере пока. Как бы тяжело мне ни было, я не торопила его. Мы говорили о разных простых и неопасных вещах, покуда проходили лунные месяцы и мой живот все больше округлялся. О его любви к верховой езде и охоте и нелюбви к боевому искусству. О том, как тяжело ему заучивать наизусть те тексты, которые дает ему учитель, но как хорошо он умеет писать и копировать картины. Он любил плавать и кататься в лодке по пруду, и у него было несколько хороших друзей при дворе правителя.

– А я очень люблю читать, – сказала я однажды, когда летний зной пошел на убыль.

Мы сидели в моей тенистой комнате, и он только что наелся жареной в масле вейи. Снаружи пели птицы, две заблудшие бабочки порхали по комнате. Сонан с восторгом проследил за ними взглядом.

– У отца в Доме Покоя есть большая библиотека, – ответил Сонан, стряхивая с губы крупинки сахара. Я подалась вперед и стряхнула последнюю, он бросил на меня удивленный, но теплый взгляд, от которого сердце мое запело. – Я мог бы принести тебе несколько свитков.

– Это было бы для меня большой радостью, сын мой, но я не хочу, чтобы ты ради меня доставлял неудовольствие отцу.

Сонан отмахнулся.

– Они с Корином уехали в Амдураби. Свадьба будет праздноваться там, ибо важно, чтобы народ видел Корина и Ханаи вместе и знал, кто теперь его новый правитель.

– Ханаи? Ее так зовут?

Сонан кивнул. Раньше я не слышала этого имени. Для всех она была лишь дочерью наместника, а не человеком с собственным именем.

– Но это означает, что никто не заметит, если я заберу для тебя несколько свитков. Что бы тебе хотелось почитать, мать?

* * *