Наондель

– Вот видишь, Орано, как я поступаю с врагами. Как ты считаешь, что теперь сделать с этой падалью? Оставим его на берегу реки, чтобы остальные увидели, что мы делаем с теми, кто осмеливается сопротивляться нам?

Ребенок наклонился надо мной. Я уже почти ничего не различала, видела только светлый овал, приблизившийся ко мне.

– Это женщина, – произнес детский голосок.

Полководец наклонился вперед. Долгое время он молчал.

– У тебя острые глаза, сын мой. Ты видишь что-нибудь еще?

– Да, а ты разве не видишь, отец? Она исполнена силы.

– Река, – с изумлением произнес полководец. – Она значит куда больше, чем я думал. Умница, мой мальчик.

Смутные фигуры, склонившиеся надо мной, исчезли. Но вот мужчина присел передо мной на корточки и поднес что-то к моим губам.

– Пей.

Челюсть у меня была сломана, так что даже если бы я хотела, то все равно не смогла бы. Влив немного воды мне в рот, он стал ждать, не шевелясь. Через какое-то время он дал мне еще глоток. Тут я уже смогла проглотить. Боль стала постепенно уходить.

– Смотри, – проговорил мужчина, обращаясь не ко мне, а к ребенку, – вода Анджи исцеляете так быстро – никогда не видел ничего подобного.

– Это потому, что она уже исполнена силы. Река и Анджи похожи.

– Похожи, но не одно и то же, – сознание уплывало, я едва расслышала последние слова. – Я хотел бы побольше узнать об этой силе, но она слишком велика, ею трудно управлять. Вероятно, существуют и другие, такие как она, – воины реки, преисполненные силы воды. Мы должны уничтожить реку.

Очнувшись, я не могла понять, утро уже или еще ночь. Сумеречный свет в шатре был тот же самый, как когда меня привели сюда. Я лежала на боку, щекой на мягком ковре. Во рту у меня пересохло, но тело не болело. Я вытянула руку, потом другую. Садясь, я почувствовала тяжесть на шее. Ощупала пальцами ключицу и обнаружила у себя на шее тяжелый металлический воротник. Цепь, идущая от него, кончалась железным кольцом, ввинченным в землю.

Движение в шатре. Здесь кто-то есть. Я поспешно попятилась назад, пока не уперлась спиной в ткань шатра.

– Почему ты оделась мужчиной? – спросил звонкий голосок.

Ребенок. Он сидел на горе красных и синих подушек перед низким столиком, на котором горела лампа и были разложены свитки. Он разглядывал меня без всякого страха, без всякого выражения на лице. Волосы у него было короткие и темные, глаза почти черные. Ни его отца, ни охраны я не заметила.

– Почему ты оделась мужчиной?

Я сделала жест рукой, указывая на свою одежду, и покачала головой. Если мне удастся подманить ребенка к себе, то я смогу заставить полководца отпустить меня. Или отомстить, убив его дитя. Отомстить за то, что он заставил мой народ бежать. За то, что отнял у них дом. Мой дом. Я воин Реки. Отомстить – мой долг.

Ребенок внимательно оглядел меня.

– Ты права. У тебя одежда не мужская и не женская. И волосы у тебя не стриженные. Когда я увидел тебя, я подумал, что все дикари носят длинные волосы, – он подался вперед, – с ракушками и морскими гребешками.

Я не сводила с него глаз, пытаясь приманить его к себе. Но он не пошевелился.

– Только ты, да? Только ты так носишь.

Я кивнула, так что ракушки и устрицы у меня в волосах зашуршали. Там есть еще моржовый бивень и зубы выдры. Я подняла руку и поманила мальчика к себе, но он только покачал головой с самым серьезным выражением лица.

– Нет. Ты опасна. Я вижу. Очень опасна.

Он склонил голову набок.

– Ты почти такая же опасна, как мой отец.

Ребенок кивнул.

– Ты это заметила, ты тоже. Потому что в тебе есть то же самое. То же, что в моем отце и во мне. Он может выбирать, пользоваться этим или нет. А я не могу.

Некоторое время он молча смотрел на ковер, потом снова поднял на меня глаза.

– Но ты дерешься как мужчина. Зачем? Тебе ведь это необязательно. Ты можешь сидеть дома, вышивать или играть на цинне, если хочешь.

– А кто тогда будет защищать мой народ? Мою Реку? – слова царапали мне горло. Я уже и не помнила, когда в последний раз говорила.

– Мужчины, само собой.

– Почему они, а не я?

Мальчик долго сидел молча. Впервые выражение его лица изменилось. Он задумчиво жевал свою нижнюю губу, озабоченно сдвинув брови.

– Но ведь они сильнее!

– Я убила сотню сильных мужчин твоего отца.

– Но ты не такая, как все. Ты…

Он не находил слова.

– Я воин Реки. Моя жизнь посвящена Реке. Она дала мне часть своей силы. Ее не волнует, что у меня между ног.

Мальчик покраснел и отвернулся. Я скорчилась в углу, упершись лбом в колени. Я должна придумать, как мне сбежать. Сбежать или умереть, отомстив.

Чуть позже в шатер вошел полководец, одетый по-дорожному. Он подошел к сыну.

– Она что-нибудь сказала?

Мальчик бросил в мою сторону быстрый взгляд.

– Нет, отец. Не знаю, может ли она говорить. Может быть, она дала обет молчания?

– Досадно. Я мог бы заставить ее заговорить, но у нас нет на это времени. Необходимо как можно скорее обезвредить реку. Я послал за Сонаном. Он встретится с нами у истока. Судя по моим картам, исток в нескольких днях пути к востоку.

– Как ты убьешь реку, отец?