Нападающий

— Привет, дорогая. — Уголок его губ приподнялся. — Я бы хотел, чтобы ты позвонила и сказала, перед тем как придешь. Я сейчас не в лучшей форме.

Слезы текли по моим щекам, когда я выдавила из себя звук, наполовину гневный, наполовину веселый.

— Ашер Донован, сейчас не время шутить.

Его лицо смягчилось.

— Я знаю. Мне жаль. — Он раскрыл объятия. — Иди сюда.

Ему не пришлось просить дважды. Я оказалась рядом с ним в одно мгновение, мое лицо прижалось к его шее, пока он крепко держал меня. Рыдания сотрясали мое тело, когда слезы падали непрерывным дождем.

СРОЧНЫЕ НОВОСТИ: Ашер Донован был доставлен в больницу после автомобильной аварии на севере Лондона.

У меня не было подходящих слов, чтобы описать эмоции, охватившие меня, когда я впервые увидела заголовок. Я никогда не испытывала такого холодного, внутреннего ужаса, даже когда сидела на заднем сиденье такси и видела, как другая машина мчится на меня со скоростью шестьдесят миль в час.

Если бы я умерла, я бы испытала облегчение забвения. Я бы не испытывала боли или грусти; я бы просто исчезла.

Но если кто-то, кого я люблю, умрет, мне придется жить без него вечно. Боль от этого затмит все, что я когда-либо чувствовала, особенно если этим кем-то был Ашер.

Потому что я не просто была влюблена в него; я любила его. Я была так влюблена в него, что мысль о его смерти заставляла меня хотеть умереть.

Осознание этого поразило меня с силой пули, и чувство было настолько чуждым, настолько всепоглощающим, что я понятия не имела, как с ним справиться.

Поэтому я позволила избытку эмоций вылиться через мои глаза и горло, наполняя комнату интенсивными рыданиями.

— Не плачь. — Ашер поцеловал меня в макушку, его голос был напряженным. — Все в порядке, дорогая. Я в порядке.

— Врачи… а ты можешь…

— Я все еще могу играть в футбол. — Он подхватил мой незаконченный вопрос. Если бы не смерть, его худшим кошмаром была бы травма, которая положила бы конец карьере. — У меня сотрясение мозга, множественные рваные раны и растяжение лодыжки, так что мне придется пропустить пару матчей. Они все еще ждут результатов некоторых тестов, но врач уверен, что я полностью поправлюсь через несколько недель.

Я наконец собрала достаточно самообладания, чтобы выпрямиться и поднять голову. Я шмыгнула носом и вытерла опухшие глаза. Должно быть, я выглядела ужасно, но мне было все равно. Я была уже за гранью смущения.

— Хорошо. Я рада, что с тобой все в порядке, потому что я думала… был момент, когда… — Мой голос сорвался.

Глаза Ашера смягчились еще больше.

— Я в порядке, — повторил он. — Честное слово.

Я кивнула и снова вытерла щеки.

— Что случилось? — икнула я. — Тебя кто-то ударил?

Мне бы хотелось провести все это время, обнимаясь и целуясь, игнорируя события этой ночи, но пока я не узнаю, что стало причиной аварии, мое воображение будет продолжать разыгрываться.

Ашер колебался.

— В каком-то смысле да, — сказал он. Он больше не улыбался.

Человеческий мозг ненавидит двусмысленность. Он был создан для заполнения пробелов, и его неопределенный ответ дал ему достаточно места для создания диких теорий.

Это он врезался в другую машину? Пассажиры лежали где-то в другом месте здания, тяжело раненые?

Что-то густое и отвратительное сочилось по моим венам. Нет. Я отказывалась сомневаться в нем. Ашер был осторожным водителем, когда не участвовал в гонках, и, если бы он навредил кому-то другому, он бы волновался из-за этого. Он бы не был таким спокойным.

Тем не менее, сама эта перспектива открыла портал в моем воображении и перенесла меня назад во времени.

В одну секунду я была в больнице с Ашером. В следующую секунду я перенеслась на пять лет назад, когда проснулась в комнате, очень похожей на эту, и услышала слабый шепот голосов, обсуждающих мою ситуацию.

Проколотые легкие, сломанные ребра, раздробленный таз.

Она, возможно, больше никогда не будет танцевать. Даже ради развлечения.

Ее травмы серьезны, но ей повезло… она могла умереть…

Мир качнулся в сторону, когда прошлое и настоящее смешались в тошнотворное рагу.

Тебя кто-то ударил?

В каком-то смысле да.

Я положила руку на ближайшую машину, чтобы удержать равновесие.

— Что ты имеешь в виду, говоря «в некотором смысле»?

Ответ, вероятно, был безобидным. Когда дело касалось автомобилей, существовало множество технических моментов, которые не позволяли авариям быть черно-белыми.

Однако я узнала эмоции, проступавшие в выражении лица Ашера. Они не были безобидными.

Это было чувство вины.

Почему он должен чувствовать…

Дыхание замерло в моих легких. Он не врезался в чужую машину. Я это нутром почувствовала.

Но если он этого не сделал, то была только одна причина, по которой в его глазах светилось чувство вины.