Наперегонки с темнотой

У меня не выходило придумать, как мягко ей намекнуть, что все это не больше, чем глупость. Лора славная и до самоотверженности добрая девушка, но я не тот, кто мог бы оценить эти качества по достоинству. Кроме того, я старше ее на целых одиннадцать лет и вряд ли гожусь на роль принца из девичьих грез, а Лора, по всей вероятности, всего лишь что-то себе нафантазировала. Рассудив, что начинать прямой разговор абсурдно, я решил и дальше притворяться, будто ничего не произошло.

А вообще, в нашей разношерстной группе между мужчинами и женщинами постоянно происходили взаимные тесные контакты. Даже живя в грязном, холодном подземелье, люди умудрялись испытывать друг к другу симпатию, завязывать отношения, заниматься сексом. Видимо, такова сущность человека, что и нахождение на грани вымирания не способно заглушить один из сильнейших, навязанных нам природой инстинктов.

Так, например, скромняга Чарли все последние вечера проводил в обществе той молоденькой девушки с печальными зелеными глазами, которую я заприметил на второй день нашего пребывания в метро. Ее звали Элис, ей было всего семнадцать и к нам она попала после того, как в жуткой давке, устроенной на одной из центральной улиц города, насмерть задавили ее бабку. Она приходилась ей единственным близким родственником.

Девчонка из давки выбралась, но с тех пор осталась совсем одна. Чарли, не менее одинокая и неприкаянная душа, поначалу ее утешал, а потом все догадались, что между ними зарождается нечто большее, чем простое дружеское общение и взаимоподдержка. Со стороны их юношеские отношения выглядели наивно и в чем-то даже трогательно, но все парни, и я в том числе, взялись над ними подшучивать.

Нас забавляло, как Чарли отпирается и робеет при одном упоминании ее имени. В этом подтрунивании не было ни капли злорадства, скорее, все мы просто ему завидовали. Думаю, каждый из собиравшихся по вечерам у костра был одинок и каждый тосковал по женщине. Кто-то по определенной женщине, кто-то по размытому образу из далекого прошлого, а кто-то по тому особенному ощущению тепла и затаенной нежности, что хоть раз возникает в жизни любого мужчины.

Я тосковал по Марте. Она давно перестала мне сниться и я уже почти не помнил деталей ее лица, но все же тосковал. Тоска эта была сильнее разума, хотя в глубине души я догадывался, что в большей степени она даже не по ней самой, а по чему-то навсегда и безвозвратно утерянному.

Когда она так внезапно появилась в моей однообразной, до отвращения пресной жизни, я воспринял ее как свой шанс на спасение — шанс на то, что могу жить дальше — но все это продлилось так недолго и так скоро закончилось. Иными словами, я отдавал себе отчет, что вполне возможно испытываю чувства уже не к Марте, а к воспоминаниям о проведенных рядом с ней часах.

Эти воспоминания больше не приносили мне боли, лишь сожаление. Иногда, сам не знаю, для чего это делал, ведь в том не было никакого смысла, но иногда я представлял, как бы все сложилось, задержись я тогда по ее просьбе. Что было бы, не скажи я ей тех грубых слов или поедь вместе с ней на север. Давно уже меня мучило раскаяние, что из-за охватившего меня в тот день упрямства мы даже не сумели как следует попрощаться.

И еще одна вещь одно время сильно меня донимала. Всего месяц назад, когда долгими ночам я ворочался без сна, или когда просыпался от того, что она опять мне приснилась, меня порой прожигало чувством вины из-за Анны. Из-за того, что так скоро забыл ее. Я ведь действительно ее забыл.

Конечно, я все еще любил Анну, но любил прошлое, нас связывавшее, а от самих чувств почти ничего не осталось. После слов Роба, которыми он со злости швырнул в меня под темными сводами баптистской церкви, угрызения совести за это ненадолго усилились, но затем и они прошли. Какое теперь до всего этого дело, раз они обе мертвы.

Как и другие, остаток дня я провел в заботах по приведению нашего нового жилища в порядок. Котел удалось починить и к вечеру дом отлично прогрелся, подарив так не хватавшего нам в метро тепла. В кухне нашлось все необходимое для приготовления еды, вот только проблемой было ее отсутствие. Того, что мы смогли отыскать за предшествующие дни, при условии экономного расходования должно было хватить максимум на неделю, но даже этот факт не испортил всеобщую радость.

Все мы находились в приподнятом настроении и охотно хватались за любое подворачивающееся под руку дело. Женщины готовили похлебку из бобов, лука и остатков гнилого картофеля, наводили уют, а также старались разместить всех с максимальным комфортом. Мужчины строительными лесами забаррикадировали подходы к дому, заколотили досками окна и запасной выход, поставили крепкие засовы на входную дверь и дверь черного хода из подвала.

В этот день нам казалось, что мы предусмотрели все и обязательно выстоим, когда зараженные твари доберутся в наши края.

Глава 40